Сталин. Биография в документах (1878 – март 1917). Часть II: лето 1907 – март 1917 года - страница 4

. Больше года спустя И. Джугашвили написал для газеты «Гудок» статью «Экономический террор и рабочее движение» (опубликована без подписи 30 марта 1908 г.). Пафос статьи несильно отличался от написанного Спандаряном год назад: «Нет, товарищи! Нам не пристало пугать буржуазию отдельными набегами из-за угла – предоставим заниматься такими «делами» известным налетчикам. Мы должны открыто выступить против буржуазии, мы должны все время, до окончательной победы, держать ее под страхом! А для этого требуется не экономический террор, а крепкая массовая организация, могущая повести рабочих на борьбу» ^>[20]. 15 мая 1908 г. С. Г. Шаумян в «Бакинском пролетарии» также выпустил статью со схожим названием «Классовая борьба и экономический террор», где констатировал, что «экспроприации и экономический террор обнаруживают тенденцию свить себе гнездо в рабочих массах», и уверял, что террор выгоден исключительно самодержавию и ведет к его укреплению, так как на место убитых приходят еще более реакционные деятели. «Потеряло ли что-нибудь царское правительство, когда убили Плеве? Наоборот, оно приобрело Столыпина»^>[21].

С. Гафуров, сделав ремарку, что прежде террор допускался «только с разрешения Бакинского комитета, по отношению к тем лицам, которые […] открыто борются и душат революционное движение», рассказал о прениях по этому поводу летом 1907 г. на межрайонном рабочем собрании после сообщения Кобы о резолюции Лондонского съезда. «Товарищ Сталин, сидя не то на тумбочке среди мастерской, не то на паровом насосе, спокойно следил за ходом прений. Прения протекали бурно», большинство было за «отмену террора», но группа молодых партийцев, среди них Гафуров, не принимала этой меры. «Мы подошли к тов. Сталину и спросили: «Как же, тов. Коба, когда ни чем не стесняясь, открыто борются, душат революционное движение, как же не применять к таким лицам террор?» Товарищ Сталин нам ответил: «Ну вот, возьмем управляющего Московско-Кавказского товарищества. Он такой человек, как вы говорите, он ничем не стесняясь, душит революционное движение. Вы его уберете, а вместо него придет другой – еще хуже, этого уберете – третий придет, а таких сволочей сколько угодно. Таким путем нельзя достигнуть нашей цели освобождения рабочего класса. Единственная возможность достигнуть этого только путем организованной борьбы». И товарищ Сталин указал нам дальше, что нам нужно делать для организации рабочих. После этого мы единодушно решили отменить террор»^>[22]. Очень сходны воспоминания И. В. Бокова: «С нашей стороны были случаи единичных террористических актов, как в отношении нефтепромышленников, так и в отношении черной сотни, – признавал мемуарист. – Но тов. Коба нас предупредил, что мы этого делать не должны и не имеем права, ибо наша тактика исключает единичный террор, это только дает повод социалистам-революционерам разжигать больше страсти против большевиков» (см. док. 11).

Примечательно, что И. Джугашвили не стал прибегать к аргументам морального порядка, сыгравшим решающую роль при обсуждении вопроса на V съезде РСДРП, не стал говорить, что террористические акты и экспроприации наносят урон репутации партии. Он неплохо знал своих слушателей и предпочел рассуждать о практической нецелесообразности таких действий. Впрочем, тон, в котором он упомянул резолюцию о партизанских выступлениях в своей статье, дает понять, что, формально подчиняясь решению съезда, сам Коба относился к нему скептически. Он подчеркнул, что резолюция эта меньшевистская и для большевиков принципиальной ценности не представляла: «Из меньшевистских резолюций прошла только резолюция о партизанских выступлениях, и то совершенно случайно: большевики на этот раз не приняли боя, вернее не захотели довести его до конца, просто из желания «дать хоть раз порадоваться тов. меньшевикам» (см. док. 10). Выказав видимость уважения решению съезда, Джугашвили довольно легко смирился с тем, что в Баку оно исполняться не будет.

Жизни без террора и политических убийств бакинские большевики представить себе не могли. Боевую дружину все же распустили, но немедленно придумали, как восполнить ее отсутствие. Метод проясняется в рассказах А. Г. Рогова, бывшего слесаря и будущего наркома путей сообщения РСФСР, одного из руководителей восстания рабочих железнодорожных мастерских в Красноярске в 1905 г., бежавшего из тюрьмы и явившегося в Баку под кличкой Тимофея Рябова. Рогов как профсоюзный работник по поручению Алеши Джапаридзе и Сашки Самарцева организовал артель («коммуну») из двух десятков безработных членов союза. Артель по партийной линии была прикреплена к району Сабунчи, где после ее появления образовалось преобладание большевиков над меньшевиками и последние были вытеснены из районного комитета. «Нелегальная подпольная работа периодически ставила вопрос об охране этой работы. Время от времени выносились смертные приговоры тому или иному обнаруженному провокатору. Для приведения их в исполнение организация прибегала к добровольцам», каковыми и служили участники группы Рогова