– Ты не хуже меня знаешь, что тебе давно пора сбежать, – продолжала кошка, выгибая вверх спину и образуя таким образом в профиль греческую букву «омега», словно собираясь на кого-то напасть. – Нельзя всю жизнь писать. Ты сначала жил, потом писал, теперь тебе снова пора жить. Не стану тебя убеждать, что после этого ты опять будешь писать, пожалуй, уже не успеешь… Но что тебе пора снова жить, это точно.
С этими словами она прыгнула на мое левое плечо.
Цепляясь за перила, со всей возможной осторожностью стараясь не стряхнуть ее – она при этом слегка запустила в меня когти сквозь свитер, – я встал и медленно спустился по лестнице.
В пустом доме стояла совершенная тишина.
В прихожей я натянул старую куртку с капюшоном, от которой давно оторвались одна веревочная петля и одна деревянная пуговица. Алиса ловко переступала, давая мне одеться, но с плеча не слезала.
Мы пересекли двор, я отпер калитку, запер ее за нами и подсунул ключ под ворота.
К моему удивлению, проходящие машины, забрасывавшие на нашу узкую – протоптанную в одну ступню – дорожку куски грязного снега, совершенно ее, трусиху Алису, не пугали. Она лишь переползла по моему загривку на правое плечо, подальше от мостовой, и теперь грязные брызги оседали на моем лице, не долетая до нее.
Впрочем, машин было немного, а людей не было вовсе – улица была пуста, как и мой дом.
– Пош-шли, р-р-родной мой, – урчала кошка мне в самое ухо. – Пойдем, хуж-же не будет. На сегодня у тебя денег хватит?
– Хватит… – неуверенно ответил я. – А что потом?
– Потом – суп с котом! – заорала она на всю улицу, с удовольствием расхохоталась и тут же, совершенно по-кошачьи, ткнулась лбом в мой висок.
Что тут скажешь? Бывало, что я выдумывал сказки и покруче. Да прежде мне и в голову не пришло бы втянуть в сочинение говорящую кошку – ввиду банальности использования такого рода персонажей. А к тому, что с Алисой можно поговорить, я давно привык, мы обычно беседовали, когда оставались дома вдвоем и мне не писалось. Только вот из дому не уходили, не решались… Ничего особенного в беседах с кошкой я не видел – в конце концов, если бы она и не умела разговаривать по-русски, ума у нее меньше бы не стало, так что удивляться, коли уж удивляться, следовало бы прежде всего ее уму. А ум был вполне очевидный, не увидеть его мог бы только тот, кто вообще не способен видеть ум в глазах живого существа…
Разговоры у нас бывали вполне доверительные. Я ей рассказывал о проблемах, которых день ото дня прибавлялось в моей жизни – старость не обошла меня полным набором соответствующих неприятностей, обделив соответствующими ей преимуществами. Все мыслимые болезни не компенсировались обычной в конце жизни бытовой устроенностью, о которой я не позаботился вовремя, уменьшение сил не сопровождалось уменьшением желаний. Только в самое последнее время я пришел к мудрости, да и то довольно простой: следует молчать всегда, особенно когда хочется говорить. Однако следовать этому правилу я так и не научился, молчание среди людей оставалось недостижимым идеалом, зато я еще больше, чем раньше, стал разговаривать с Алисой. Благо, с нею разговаривать было приятно: как всякая умная женщина, она умела слушать, не переводя любой разговор на себя, в отличие от даже очень умных мужчин.
После нескольких тяжелых конфликтов я привык учитывать ее ревнивость, поэтому никакие женщины в разговоре с нею не упоминались, хотя, повторюсь, отношения были чисто дружеские. Это ограничение было существенным, поскольку нитки старых связей тянулись за мною в мою уже бесполую старость, да кое-что и о новых можно было бы рассказать, но приходилось смиряться. Самую преданную дружбу не следует испытывать.
В общем – говорящая кошка, да, а что такого?
Белая с синими глазами говорящая кошка.
Итак, меня больше всего сейчас удивляло не то, что она, едучи на моем плече, непрерывно бормотала мне в ухо всякую смешную чепуху для подъема настроения, а то, что она совершенно не боялась машин. Повезло мне с кошкой, подумал я, сам-то этих проклятых машин я боюсь.
– Ну, доволен, что бросил свое сочинительство? – вдруг очень серьезным тоном, без всякого перехода, спросила Алиса. – То-то же… Хватит. Пора нам с тобою просто гулять.
