пор скользят по тексту. К тому же мыдежурно субъективны и претенциозно
глупы, как вам могло показаться. Но всё же: мы констатируем (а еще
перевариваем и коллекционируем) факты. В общем, вспоминая Берроуза:
"Кто поумней, тот поймет с полуслова". Перепевая общие представления о
физической привлекательности (не пытаясь соревноваться с Умберто Эко, например) мыпросто пришиваем их к видимой реальности. Будь то
последствия генетической одарённости, или же приобретенная красота, которую за символическую сумму дарят пластические эскулапы,
всевозможные салоны, ОрифлЭйвоны и т.д.
Fade in.
51. Щёлк.
Это проблема красивых девочек: их осыпают вниманием и подарками, с
детства дюкерт-гвоздями забивают идею о превосходстве над толстяками и
калеками, целуют ручки и наряжают в розовые платья. Маленькие чудовища
утопают в себе, замыкаются на эстетике и ждут своих Серано, которым
придётся бесконечно изрыгать оды гнойному самолюбию одноразовых
пернатых подруг. Пока безобразные дети борются с угрями и
обжорством, патентом ╧ 4344424и новой жизнью, а бедные ублюдки берут
опасные бритвы, разбредаются по ванным, заботясь о прокуренных швах
кафельных полов, и утекают по трубам в мировой водоём, барби летят на Гоа
с первыми встречными. Их трахают на закате, привозят родителям и
оставляют под дверью c едва ли не просроченной красотой. В целом знакомая
картина. Избегая пересечения с эзотерическими категориями типа "духовная
красота", стоит отметить, что тело - попросту универсальная валюта, которую
неплохо было бы обменять на те или иные блага, пока не наступила
"возрастная инфляция" (иными словами - старение), а как следствие -
обесценивание. Конечно, нельзя просто игнорировать пресловутый
внутренний мир вывернутого наизнанку пеликана, но давайте будем
реалистами: все хотят Самых Сексапильных Самок Мира или Поджарых
Атлетов С Толстыми Кошельками. А если эти ребята располагают
интеллектом, превосходящим уровень хотя бы вентилятора, то можно
считать, что обладатели таких уникумов трижды сорвали джек-пот.
А значит, уродливые пеликаны сделают всё, чтобы понравиться им.
Отполируют гениталии салфетками. Выкрасят волосы. Порвут мышцы. Купят
одежду известнейших брендов. Разрисуют кожу татуировками и устроятся на
работу, чтобы иметь деньги. Иметь красоту. Но предположим, что им не
повезёт. Вселенная, скажем, не любит их. И как бы старательно они ни
выталкивали штангу, или сколь бы усердно они ни правили носы в
хирургических отделениях, образы остаются теми же плюгавыми
отражениями в зеркалах, что они так не любили в детстве, отрочестве, а
затем и в зрелости. Половой и ментальной. Ни одна из капсул "Редуксина" не
придаёт их талиям формы, а набивший оскомину "Аликапс" по-прежнему не
поднимает солдатиков даже на сантиметр. В таком случае, они всегда могут
спросить себя: что плохого в том, чтобы быть шлюхой? И неважно, зовут ли
их Розами или Павлами.
Станьте донорами самоуважения. Да, возможно, очередная ночь принесёт
тяжелые мысли в купе с осознанием того, что вы просрали остатки (или
зачатки) достоинства, зато вы никогда не почувствуете себя одинокими. Ведь
не в том ли кроется первобытная причина одержимости красотой?
Страх одиночества.
52. Можно неустанно что-то мямлить о самовыражении и стремлении к
уникальности, набивая Твити на пояснице или латинское клише на
предплечье. Но в конечном счете, разве это не для того ли, чтобы найти
кратчайший путь к чьему-то вниманию? Как знать.
Можно сутками убеждать себя в торжестве личной свободы, но всегда
наступает момент, когда возникает абсолютная нехватка интимной близости.
Коитус здесь не при чём.
И можно выжечь в самом сознании примитивную идею: я просто хочу быть
красивой.
Но вот вам повод поразмыслить: действенны ли истерики, если их никто не
наблюдает?
Самообман рождает фуфельное счастье, и оно когда-то лопнет, точно билет, о
котором говаривал старина Берроуз.
53. Любые восхищения теряют остроту. На стенах топовых самок пеликанов -
плакаты и афиши, фотографии уставших символов. Снимки диапозитивами
ползут куда-то в самый пыльные углы, обретая оттенок сепии. Балерины не
могут быть вечными. Прекрасные же - погибают первыми, проклиная ноги, которыми рисуют амбуате или дегаже в тысячах километров от маленьких
