СССР: Территория любви - страница 78

а) многочисленным публикациям лубочных, т. е. книжных, версий фольклорных сюжетов в авторских обработках;

б) массовому тиражированию, т. е. копированию, текстов лубочной сказки — тиражи достигали цифры в 150 тысяч экземпляров;

в) активному бытованию книжной, лубочной сказки именно в традиционной (деревенской) среде в качестве авторитетного (письменного) текста.

Все это привело к тому, что состав классического собрания сказок Афанасьева на 40 % представляет собой заимствованные сюжеты и тексты из лубочных изданий. Таким образом, русская сказочная традиция, с которой мы привыкли иметь дело, в реальности не является такой автохтонной, как мы думали о ней раньше.

Но лубочную сказку и сказку народную или, например, «Сказки тысячи и одной ночи» во французском переводе Галлана и европейскую волшебную сказку, при всей разности их бытования, объединяет то, что все эти формы связаны генетически, принадлежат к одному пласту культуры, и частичное вытеснение одного другим выглядит, по крайней мере, закономерно. В настоящей работе речь пойдет о более сложном случае: когда гипотетическое влияние идет из совершенно другой области, а текст, объявляемый источником влияния, — один и претендует на создание чрезвычайно интенсивной и продуктивной новой фольклорной традиции, никак напрямую не соотносимой с этим источником.

Предупреждение читателю: читатель, заинтересованный именно в теоретическо-фольклористической части, может читать только вступление и заключение, так как собственно основная часть статьи посвящена, во-первых, рецепции анкеты Карла Маркса в советской культуре, а во-вторых, обоснованию гипотезы о влиянии анкеты Карла Маркса на возникновение девичьей рукописной анкеты.

Итак, история началась в середине XIX века, когда в Англии и, видимо, по всей Европе появляется новое увлечение: альбомы или книжки с «исповедями» и «признаниями» — своего рода анкеты, содержащие стандартный список вопросов. Отвечающему на них предлагалось серьезно описать свой характер, пристрастия и вкусы (вопросы были от бытового «Ваше любимое блюдо?» до философского «Что больше всего Вы не любите в людях?»), определить такие абстрактные сущности, как любовь, счастье и т. д. К ответам на эти вопросы прилагались фотографии и портреты отвечающих, автографы, а также стихи, пожелания и т. д. — эти элементы чрезвычайно сближают анкеты с альбомами «уездных барышень». О популярности такого занятия свидетельствует и следующее воспоминание Франциски Кугельман: «Во время своего пребывания в Ганновере Женни (т. е. Женни Маркс. — A. A.) подарила моей матери так называемую книгу-исповедь: такие книги появились тогда в Англии, а затем и в Германии под названием „Познай самого себя“»[446].

Возможно, это увлечение восходит к салонным куртуазным играм XVII–XVIII веков, однако оно отличалось сильным «интеллектуальным» уклоном в противовес куртуазным и подчеркнуто несерьезным текстам в альбомах XVII–XVIII веков с их ориентацией на «любовную» и дружескую топику. В структуре вопросов в такой анкете сохранялся бинарный принцип: например, вопросу «Что Вы любите?» чаще всего соответствовал вопрос «Что Вы не любите?». И как ни велик соблазн сблизить альбомную и анкетную традиции, стоит подчеркнуть, что у них, несмотря на спорный момент в генезисе, разные коммуникативные установки. Альбом[447] привлекает внимание читателя к личности владелицы, по крайней мере формально: ей посвящены стихи (вспомните бесконечное: Нюре, Миле, Любочке), высказывания и пожелания, и, наконец, сама владелица альбома подбирает состав альбома: стихи и песни. Анкета же описывает адресанта сообщения, т. е. того, кто отвечает на вопросы («хозяйка» анкеты никак в ней представлена не будет; сам список вопросов достаточно формализован и от личности владелицы зависит минимально — можно проследить по текстам, приводимым в статье, что вариативность в вопросах достаточно слабая). В настоящей «исповеди» мы имеем автоописание адресанта по заданной матрице, исходя из которой, отвечающий сопоставляет свои вкусы и черты характера с некоторыми заданными элементами картины мира — любимым поэтом, писателем, цветом, цветком, блюдом и т. д. В построении текста максимально обнажаются семиотические механизмы. Код, с помощью которого происходит описание личности, содержится в вопросах анкеты, конкретное же сообщение передается в ответах.