– Есть на кого смотреть с надеждой, – сказал Гарсиа и замолчал снова.
А Раст подумал, что глубоко личное тоже может выглядеть как геополитическое заявление.
Прежде чем закрыть глаза, Раст влез в личную переписку еще раз. Смирновы выпили чаю вместе и разбирали новые образцы, включив все голографические экраны. Они обсуждали много специального, видимо, связанного с этими же образцами, потом идею неинвазивной нейрорегенерации профессора Солевой, а потом почему-то новый владивостокский планетарий. Как будто ничего выдающегося за день не случилось.
Во сне Раст шел босиком по красному песку, пахнущему как кофе с молоком, которым его в детстве угощала миссис Джеггинс всякий раз, как он заглядывал в гости. Рядом шел Лу в клетчатой рубашке, как обычно взлохмаченный, с трехдневной рыжей щетиной, и говорил, что Раст может не возвращаться домой, может переночевать у них сегодня и завтра, пока дома все не утрясется.
Ноги казались легкими. Раст обернулся на ходу и увидел, что позади у огромного стеклянного купола стоят, держась за руки, Смирновы и машут ему вслед – загорелые, русоволосые, в белых летних комбинезонах.
– И ты можешь ничего не рассказывать, если не хочешь, Стиви. Я не буду спрашивать. Я же твой друг, – сказал Лу. – Мы же друзья. Стиви?
Голос его стал вдруг слабым и хриплым. Раст открыл глаза и сел. Он, кажется, почти не дышал, пока выбирался из гамака, чтобы взглянуть на Джеггинса.
– Стиви? Стиви, сколько я спал? Ты прости меня, я все сейчас починю. Разбудил бы меня раньше, чего не разбудил…
– Отдохни еще, Лу, – сдавленно проговорил Раст, сжимая его теплые пальцы. – Все хорошо. Честно, все хорошо, все о’кей, сюда никто не сунется. Расскажу тебе потом, ты не поверишь, Лу.
В горле было горько, и Раст посмотрел в сторону на всякий случай, хотя Джеггинс уже послушно закрыл глаза.
Смирновы спали в своих гамаках на спине, раскинув руки, и их ладони соприкасались в воздухе, маленькая женская и широкая мужская.
Снова Раст проснулся от шума машин снаружи и криков, чего-то похожего на арабский с привизгами и сел, услышав длинное русское ругательство.
Смирнова уже босиком брела к выходу из купола, кажется, даже не открывая глаз.
– У них могут быть раненые, – пробормотала она, цепляясь за крепление гамака Раста, чтобы удержать равновесие.
Но пушки у них будут точно. Много пушек. И это могут быть наемники – за ними. Вот черт.
Смирнов снова выругался, уже короче, и поднялся следом. После первого же шага он тяжело оперся рукой на термобокс, но не остановился и уже по-английски пробормотал что-то вроде «начнется сейчас, женщины не вещи, люди не товар, еле отвязались в прошлый раз».
Мысли в голове у Раста быстро вспыхивали и гасли, в такт частым ударам сердца. Надо сидеть тихо и не упустить шанс вовремя смотаться, если что, хоть на этот-то раз, вот и все, какая еще благодарность, не этим же фрикам, сами справятся, а если нет… Ничего постыдного, обычное человеческое благоразумие.
Только увидев рядом хмурого Гарсиа с пистолетом, Раст окончательно понял, что сам стоит на ногах и почти успел догнать этих двоих. И откуда это взялось в нем? Или всегда где-то было? Железные опилки вперемешку с древесной трухой, как в старых сказках миссис Джеггинс. И угораздило ведь его наткнуться на такой магнит.
Следующий вдох получился глубоким, почти спокойным, и сердце уже не колотилось так бешено.
О’кей. Всего один раз. Там ведь могут быть раненые. Можешь – протяни руку.
