И хотя советские люди не понимали причин нерасторопности союзников в открытии второго фронта, американцы воспринимались как наши друзья. К тому же в годы войны Америка вошла в быт миллионов советских людей вместе с тушенкой, сыром, яичным порошком, студебеккерами, виллисами, а также рядом других промышленных и продовольственных товаров, направленных в нашу страну по программе "ленд-лиз".
Летом 1942 года в СССР с надеждой встретили сообщения о визите наркома иностранных дел В. М. Молотова в Великобританию и США. В советско-американском коммюнике, опубликованном 12 июня по итогам переговоров в Вашингтоне, говорилось, что "достигнута полная договоренность в отношении неотложных задач создания второго фронта в Европе в 1942 году". Выступая на сессии Верховного Совета СССР 18 июня, В. М. Молотов говорил: "Создание второго фронта в Европе создаст непреодолимые трудности для гитлеровских армий на нашем фронте. Будем надеяться, что наш общий враг скоро почувствует на своей спине результаты возрастающего сотрудничества трёх великих держав".
Однако в разгар нового наступления германских армий против Красной Армии, начавшегося 28 июня 1942 года, У. Черчилль от своего имени и от Рузвельта, известил 18 июля Сталина об отказе выполнить обязательства союзников по открытию второго фронта.
Прибыв в начале августа 1942 года в Москву для разъяснения причин отказа от выполнения взятых обязательств У. Черчилль изложил И. В. Сталину план операции "Торч" ("Факел"), предусматривавший десант союзников в Марокко и Алжире, где не было германских войск, а имелись лишь колониальные войска, подчинявшиеся прогерманскому правительству Франции во главе с Петеном и Лавалем. Хотя И. В. Сталин сурово осудил союзников за срыв своих обязательств и сознавал, что операция в Северной Африке никак не заменит десант во Франции, он положительно оценил возможные военно-политические последствия предполагаемой операции, видя в ней хотя бы частичный вклад союзников в общее дело.
За три месяца до этого американцы попытались взять реванш за поражения первых месяцев войны на Тихом океане. Прекрасно организованная разведка позволила американцам узнать о планах захвата японцами города Порт-Морсби (Новая Гвинея). 7 мая 1942 года в Коралловом море произошло столкновение японских военно-морских сил с американскими. В военно-морском сражении, в котором ни одно из участвовавших в нем военных судов не сделало ни единого выстрела, исход был решен действиями американской авиации, атаковавшей японский флот. Потеряв один авианосец, 1 эскадренный миноносец и свыше 80 самолетов, японцы вышли из боя.
Тогда японское военное командование предприняло попытку овладеть островом Мидуэй (Марианские острова). Однако и в этот раз американская разведка заранее узнала о японских планах. Японский флот был встречен американским флотом. В ходе боев 4 – 6 июня японцы потеряли 4 авианосца, 1 крейсер и 253 самолета. Потери американцев составили 1 авианосец, 1 эскадренный миноносец и 150 самолетов. Японцы были вынуждены покинуть воды Мидуэя. В результате этого сражения соотношение по авианосцам между Японией и США сравнялось, а по другим классам кораблей США имели превосходство.
6 – 7 июня 1942 года японцы оккупировали острова Атту и Кыска Алеутской гряды, но после этого существенных сражений на Тихом океане не происходило. Пока на Тихом океане наступил период затишья, на советско-германском фронте Красная Армия отступала под натиском германских войск. После взятия немцами Ростова 24 июля командующий войсками 17-й полевой армии генерал-лейтенант Руофф пригласил японского атташе на пролет взорванного моста и, вытянув руку в направлении Батайска, сказал: "Ворота на Кавказ открыты. Близится час, когда германские войска и войска вашего императора встретятся в Индии".
Позже генерал Д. Маршалл заявил: "Нынешнее поколение американцев надолго запомнит мрачные дни 1942 года, когда японцы захватили Малайю, оккупировали Бирму, создали угрозу Индии, в то время как германские войска подошли к Волге и Суэцу. В то время Германия и Япония оказались настолько близко к завоеванию господства над миром, что мы до сих пор еще по-настоящему не осознали насколько тонкой была нить, на которой держалась судьба Объединенных наций. Ради справедливости следует сказать, что наша роль в предотвращении катастрофы в те дни не делает нам чести".
