Поскольку запрещенный экспорт и его производство преследовались законом, то противозаконный бизнес охранялся вооруженными отрядами, сформированными из членов сицилийской мафии, которые осели в США.
Кланы сицилийской мафии боролись с гангстерами – выходцами из других стран и друг с другом за передел сфер влияния и 20 – е гг. вошли в историю Америки как период "гангстерских войн", как это известно по содержанию фильма "В джазе только девушки".
Стражи закона не собирались вмешиваться в эту междоусобицу и не мешали подпольному бизнесу, с которым была связана мафия. Каждый из 1 500 специальных агентов, которым было поручено следить за соблюдением решения Конгресса США об искоренении пьянства в Америке, обнаружил, что он может получить за один месяц в виде взяток от экспортеров, тайных производителей спиртного и владельцев подпольных баров больше, чем за год в виде зарплаты. Аналогичные открытия сделали и большинство полицейских, которым было поручено пресекать нелегальную продажу спиртного.
Благодаря попустительству закона подпольные бары росли по всей Америке как грибы и их можно было найти повсюду. Не случайно в одном из рассказов 20-х гг. американской писательницы Дороти Паркер ее героиня иронизировала над своим спутником, который "как-то умудрился обнаружить место в Нью-Йорке, где можно выпить". Поскольку запретный плод был особенно сладок, то за 12 лет действия "сухого закона" потребление спиртного в США выросло в два раза, при этом особенно резко возрасло питье среди женщин и молодежи. Летом 1920 года Хемингуэй увидел в Детройте как сильно опьяневшего подростка тащили по улице за руки его сверстники. На вопрос писателя, ему ответили, что парень "спустил всю свою недельную запрплату на кварту канадской контрабанды".
Доходы от нелегальной продажи спиртного, не облагавшейся государственными налогами, обогащали воротил "теневого бизнеса". Контрабанда спиртного стала источником богатств многих крупных, и впоследствии респектабельных миллиардеров США, включая и Арманда Хаммера. Обогащались и те высшие должностные лица, которые собирали дань с агентов по борьбе с зельем или непосредственно с видных производителей и распространителей спиртного.
Бурный рост "теневой экономики" сопровождался подкупами и разложением должностных лиц. Коррупция и мошеничество в высших эшелонах власти разрастались как никогда прежде. Скандальную известность приобрела деятельность министра внутренних дел страны Альберта Фолла, а затем и других министров правительства Гардинга. В разгар шумных разоблачений пришло сообщение о том, что Гардинг внезапно простудился и умер 2 августа 1923 года.
Ему наследовал Калвин Кулидж, ставший 30-м президентом страны (2 августа 1923 – 4 марта 1929). Новый президент разогнал коррумпированную "команду Гардинга". Определяя основную цель политики правительства, Кулидж заявил: "The business of America is business" (к сожалению, в буквальном переводе – "Дело Америки – это бизнес" – утрачивается игра слов). Не столько словами, сколько делами новый президент подчеркивал свою преданность частному предпринимательству, в котором он видел залог процветания Америки.
Поскольку в это время американская экономика была на подъеме, мало, кого беспокоил расцвет подпольного бизнеса. Лишь порой разрывы автоматных очередей на улицах и сообщения газет о кровавых сражениях между гангстерами напоминали американцам о том, что новые язвы страны, возникшие в начале пребывания республиканцев у власти, не были излечены очередным президентом – республиканцем.
Никто не подозревал, что инфекция коррупции, спекуляции, стремления нажиться за счет темных сделок не только не исчезла после изгнания из Белого дома "банды из Огайо", а поразила всю страну. Незаметно для себя миллионы американцев оказались втянуты в спекулятивные сделки, мошеничества, взяточничество. Последствия этого в конечном счете проявились, но лишь после завершения пребывания Кулиджа на посту президента, который, отслужив год и несколько месяцев, доставшихся ему от президентского срока Гардинга, был избран еще на четыре года на выборах 1924 года.
