Оборвав смех, сержант, словно ничего не случилось, спокойно взял секундомер, небрежно набросил на себя шляпу и повернулся к ним.
— Вы — курсанты спецназу, и юшка з носу, но сделаю з вас настоящих бойцов! И не видстану до того… У круг, робяты! У круг! Ще одна схватка и марш-бросок на червонец…
Савелий снова улыбнулся и стал энергичнее разминать мышцы. Вокруг все спали, и тишина нарушалась лишь поскрипыванием кроватей, если кто-либо поворачивался на другой бок, да мощным храпом молодого парня, обрывавшимся ненадолго после привычного «оглаживания» соседским валенком…
Скрипнула входная дверь, и Савелий мгновенно повернулся — они? Что-то он нервничает, нужно успокоиться: если человек нервничает, то он, еще не начав боя, уже наполовину проигрывает — так учил их старый японец Укору Магасаки… Нужно думать о чем-нибудь постороннем, например о Кошке… Какие грехи привели его сюда, в зону? Проворовался? В это не верится… Может, по халатности? Хотя он всегда отличался осторожностью и был очень скрупулезен даже в мелочах… Трудно гадать, если не видел столько времени человека… Но главное, необходимо держать глаза все время открытыми, чтобы четко видеть в полумраке секции… Еще повезло, что краевая лампочка ночника дает мягкий свет в бараке. Что еще? Так, лишний раз запомнить расположение «мебели» в бараке: во время схватки будет не до того. Конечно, будь свободного места больше, было бы лучше, но… Савелий улыбнулся: пользуйся тем, что имеешь… Опять он «накачивает» себя! Разве больше не о чем думать?.. Хотя бы Афганистан…
Этот день он не забудет до самой смерти. Он будет его помнить всегда потому, что именно в тот день он потерял самого близкого человека, своего друга. Того, с кем делился последним куском еще в «спецназе»…
В тот день, после выполнения сложного задания, был тяжело ранен Васе: вовремя отхода ему оторвало по локоть руку и осколком гранаты задело живот… Им нужно было быстрее добраться до подходящей площадки в горах, чтобы принять вертолет. Спешить следовало и потому, что Васе как можно скорее нужен был доктор. Савелий тащил его на спине, и при каждом шаге из груди раненого вырывался тяжелый хрип.
Первым шел сержант Варламов — угрюмый скуластый парень лет двадцати пяти. Его лоб, задевая бровь, пересекал красноватый неровный шрам, придававший лицу несколько удивленное выражение. Держа автомат наготове, сержант внимательно вглядывался вперед.
За ним шел Савелий с раненым, потока двое совсем молодых новобранцев, их гимнастерки выглядели новыми по сравнению с пропотевшими и выгоревшими остальных членов группы. Эти двое тащили рюкзаки и автоматы Савелия и грузина. Замыкал группу невысокий, но плечистый казах Шалимов. Своими узкими карими глазами он успевал зыркать не только по сторонам, но и видеть, что творится за его спиной.
— Потерпи, Васе! Потерпи, дорогой! Немного осталось: скоро до места доберемся!.. — задыхаясь, успокаивал Савелий своего друга.
— Духи! — неожиданно выкрикнул казах и тут же пустил длинную очередь в сторону душманов.
Варламов и молодые солдаты мгновенно спрятались за скалистые выступы, а Савелий, щадя раненого от резких дерганий, начал осторожно спускать его по спине.
— Сейчас, браток, сейчас я те… — Выстрелы душманов заглушили его слова, словно смертельные осы зажужжали вокруг, вгрызаясь в каменную породу, вырывая износ куски. Однако две пули наткнулись и на живое: одна ударилась в спину Васе, другая размозжила его голову… Смерть настигла мгновенно.
— Василий — тихо окликнул Савелий, осторожно опуская тело на гладкую поверхность скалы, не обращая внимания на взвизгивающие вокруг него пули. — Васе! — позвал он громче. И вдруг, осознав невосполнимость случившегося, зарычал в безнадежной тоске: — Ва-а-а-со-о!..
— Их трое, командор! — громко доложил Шалимов, не прекращая огня.
— Молодец, Налимов! — отозвался Варламов. Затем, прикрываясь за выступами скалы, подскочил к Савелию, притронулся к его плечу и тихо проговорил:
— Что тут поделаешь, Савва?.. Нету у нас времени горевать… Потом… Через двадцать минут вертушка будут. Эти могут помешать… Слышишь…
