Лорд Брукхейвен повернулся к викарию.
– Сэр, я могу отвезти вас в Брук-Хаус сейчас. Мой камердинер будет счастлив позаботиться о ваших нуждах. – Оставив викария моргать от замешательства при мысли, что его штаны будет застегивать другой человек, Брукхейвен повернулся обратно, чтобы доброжелательно взглянуть на остальных. – Думаю, что леди, возможно, предпочтут прогуляться и нанести визит Лемонтёру. Я слышал, что он очень популярен в наших кругах.
От того, как задохнулась Тесса, а у Дейдре даже загорелись глаза, этот Лемонтёр был кем-то одновременно желанным и исключительным. Феба не видела Тессу такой возбужденной с тех пор, как Дейдре сумела станцевать второй вальс с семидесятилетним герцогом.
– В конце концов, – продолжал Брукхейвен, – мисс Милбери понадобится приданое, приличествующее маркизе.
Теперь Феба ощущала себя глиняной мишенью во время соревнований по стрельбе. Яркая зависть вспыхнула в глазах Тессы и Дейдре. Если бы пронзительные взгляды могли убивать, то Феба была бы разорвана на части.
– Кто такой Лемонтёр? – спросила Софи.
Феба обрадовалась, что Софи не побоялась показаться бесхитростной, потому что она сама сгорала от желания узнать это.
Тесса наклонила голову и посмотрела на Софи с неубедительной любящей жалостью.
– Дорогое дитя, ты и в самом деле должна выбраться из своей маслобойни. Лемонтёр – единственный самый исключительный дамский портной в Лондоне. Почти невозможно заполучить хотя бы час его времени, не говоря уже о том, чтобы заставить его согласиться создать целый гардероб!
Феба заморгала.
– Это очень щедро, милорд, но я…
Маркиз вкрадчиво потрепал ее по руке.
– Это не имеет значения, моя дорогая. В конце концов, нельзя заставлять жену выглядеть безвкусно, не так ли?
Безвкусно. Феба сомневалась, что он осознавал, что наносит ей оскорбление.
Викарий откашлялся.
– Я не хотел бы обидеть вас, милорд, но леди Тесса ощутила необходимым поговорить со мной, так что, боюсь, я должен поговорить с вами. Что насчет вашего… брата?
Брукхейвен замер.
– Что с ним?
Каждая частица Фебы точно так же застыла. Что насчет Марбрука? Почему викарий говорил так… осторожно? Это звучало так, словно он хотел поговорить о предмете, не предназначенном для ушей леди, что было смехотворно, потому что Марбрук был совершенно респектабелен…
– Ваш... хм… брат будет проживать в Брук-Хаусе вместе с молодыми леди, милорд?
На лице Брукхейвена не дрогнул ни один мускул.
– Да. Также как вы и леди Тесса. Надеюсь, вы не подразумеваете, что здесь существует какая-то непристойность, сэр.
Тесса склонила голову, чтобы яростно зашептать что-то Дейдре. Феба разрывалась между желанием подслушать и обратить внимание на растущее напряжение между викарием и маркизом. Викарий, который казался почти в экстазе от помолвки, никогда не стал бы вести себя так оскорбительно, если только на то не было причины – с Марбруком было что-то не так.
– Повеса. – Феба ясно услышала это слово в присущем Тессе шипении, этим тоном она сообщала самые пикантные – и самые непристойные – обрывки сплетен. – Выродок.
Нет. И все же…
Он не отрицал, когда она спросила его о том, был ли он повесой. Он только улыбнулся.
И разве сама Феба не почувствовала, что в нем есть что-то не вполне респектабельное? В конце концов, он увлек ее на террасу без представления…
Он спас ее. За это она все еще была ему благодарна.
– Скандал следует за Марбруком, как верная собака, – прозвучало последнее триумфальное шипение Тессы.
Скандал.
Пока Феба сидела рядом с мужчиной, который сделал ее отца таким счастливым, у нее возникло бездыханное ощущение того, что ее почти переехала карета – и что ее только что вытащили из-под колес.
Как ей повезло. Она почти споткнулась на неправильном мужчине. Опять.
Старый позор вновь поглотил ее. Не стыд из-за того, что ее репутация была разрушена, а сокрушительное чувство того, что с ней должно быть что-то не так, раз она смогла оказаться такой доверчивой.
– … я уверяю вас, что не о чем беспокоиться, – говорил Брукхейвен со странным отсутствием выражения. – Молодые леди будут в совершенной безопасности в Брук-Хаусе.
