«Грамота Смоленского дворянского собрания о дворянстве Борисовых выдана 11 декабря 1809 года. От Губернского Предводителя Дворянства уездных дворянских Депутатов, собранных для составления дворянской родословной книги, данная дворянам: майору Николаю Андреевичу и его сыну Алексею Николаевичу Борисовым, штабс-капитану Леонтию Николаевичу и его сыну поручику Александру Леонтьевичу Борисовым».
Дальше шел текст, на основании чего была состряпана грамота, и имена лиц, его подписавших. В конце присутствовала казенная печать уездного суда и подпись секретаря губернского регистратора. Судя по всему, бланк был с прошлогоднего заседания, а имена вписаны недавно. Главное, печать и подписи настоящие. Следующий документ являлся копией грамоты, также заверенной печатью. Третий отражал право собственности, а последний – по-моему, самый важный – сообщал о положенных налоговых отчислениях с рекомендацией стряпчего взяться за ведение дела. Деятеля на заметку, тут без вопросов. Работа мне понравилась, а юрист при моих задумках просто необходим.
Прием у Иллариона Федоровича не отличался размахом и знатностью гостей. Вечер проводился в его загородном доме, с оркестром, танцами и салютом. Конечно, было и застолье, но перед этим мероприятием несколько человек собрались в отдельной комнате, куда пригласили и меня. Малкин провел меня в полутемное помещение, постучался (в своем доме) и после ответа: «Можно» мы зашли. Спустя четверть часа, на втором этаже флигеля, откуда из широкого окна, сейчас плотно закрытого ставнями, наверняка прекрасно просматривался Днепр, пять купцов пытались переварить необычное для себя предложение. То, что все они числились лишь в третьей гильдии, ровным счетом ничего не говорило. Конечно, до мультимиллионеров они по своему состоянию не дотягивали, но при желании легко могли перейти во вторую. Только надо ли было выпячивать нажитое богатство и платить дополнительные налоги? Ни в коем случае, ибо большая часть их бизнеса была построена на контрабандных товарах. А та, официальная, воплощенная в ремесленных лавках, швейных, оружейных, и скорняжных мастерских, как раз и тянула на четыреста тридцать восемь рублей, выплаченных по Закону. Одним словом, люди эти были жадные и совсем не публичные. Мало того, они даже по именам себя не называли. Так и обращались друг к дружке: Сова, Змей, Еж, Лис и Барсук.
– Хоть убейте, не пойму! Вам какая выгода? – спрашивал у меня Змей, с трепетом посматривая на листок со слишком узнаваемой печатью.
– Я же не интересуюсь вашей, – сухо ответил я.
– Но все же… Четыреста тысяч фунтов, как-никак почти три с хвостиком миллиона рубликов[10], – вставил слово Лис.
– Про два процента страховых не забывайте, – уточнил Барсук.
– Я уже подсчитал с процентами, – махнув ладонью в сторону счетовода, ответил Лис.
– Можем не потянуть, – вслух размышлял Еж. – За одну навигацию пройдет всего четыре корабля. Либо порох, либо свинец. А ведь еще ружья!
– Только стальные заготовки под стволы по моим чертежам. И всего пятьдесят тысяч, – уточнил я.
– Но десять тысяч пудов свинца никак не поместятся, – подсчитав на бумажке, просипел Сова, поправляя закрывающий шею шарф.
– Это всего сто шестьдесят кубиков со стороной в половину аршина. Для удобства отливают двухпудовыми брусками, – возразил я. – Веса много, зато объема мало, и некоторые судовладельцы интересных клиперов из Балтимора иногда их используют вместо балластных камней.
– Корабли наших друзей небольшие, – уточнил Лис. – Лишь один из четырех способен принять крупный груз, а про балласт и как его использовать мы знаем. А учитывая ваши рекомендательные письма от столь влиятельных покровителей, можно привлечь еще две лодки, пусть с потерей квоты на будущий год, и закрыть вопрос с доставкой. Проблема не в этом, у нас нет в запасе столько товаров на обратный рейс, а сложившийся ход вещей нарушать нельзя. Вот если бы на будущий год?
– Уважаемые, это ваши проблемы. Я обозначил свои интересы, предоставляю финансы, возможно, через неделю буду располагать точной цифрой количества пеньки, которую смогу вложить в дело дополнительно. От вас я жду только ответа: да или нет!
