– Мне сейчас только петь! – хлопнул себя руками по бедрам Наполеонов.
Но Мирослава, не слушая его возражений, уже поспешила в комнату, которая называлась Шуриной, сняла со стены гитару и быстро вернулась назад.
– Мальчики, – проговорила девушка, протягивая Наполеонову гитару, – может, выйдем на террасу? Там сейчас довольно тепло.
– С ней спорить бесполезно, – пробурчал Наполеонов и добавил, обращаясь к Морису: – Запомни это на будущее, викинг.
Миндаугас подозревал, что с Шурой спорить тоже бесполезно, поэтому не стал снова объяснять ему, что литовцы не викинги.
Вслед за ними на крыльцо вышел Дон – любимый кот Мирославы Волгиной. Когда лучи не падали на шерсть кота, он казался черным. Но стоило только свету дотронуться до пушистой шубки, как она приобретала золотисто-коричневый оттенок, точно ее облили шоколадом.
Морис принес с кухни минеральную воду, вазу с яблоками, овальную тарелку с привозной черешней и чашки с мятным чаем. Все расположились в кружевных креслах из ротанга. Кот в том числе.
Шура коснулся пальцами струн, нежно пробежав по ним умелыми пальцами, и сказал:
– Я тут сочинил песню про нашу полицию, спеть?
– Конечно, – одновременно ответили Мирослава и Морис, а Дон разрешающе взмахнул своим лохматым хвостом.
Пальцы Шуры еще раз пробежали по струнам, подбирая мотив, и приятный баритон зазвучал на открытой террасе:
Мы взвалили тяжкий груз на плечи,
Как былинные богатыри.
И служить стараемся мы честно,
Что бы кто-то там ни говорил…
К пульсу дней прислушиваясь чутко,
Бережем порядок и покой
И придем в любое время суток
Мы на помощь, заслонив собой,
Если надо, от ножа и пули
И от бед нахлынувших спасем.
И утешим, если обманули.
Службу людям мы и родине несем.
Чтобы стало жить в России легче
На посту всегда мы – посмотри.
Никогда мы не опустим плечи,
Потому что мы богатыри.
И иным в полиции нет места.
Мы элита, мы лицо страны.
И служить стараемся мы честно,
Чувству долга и себе верны.
– Шура! Это ж просто гимн российской полиции! – воскликнула Мирослава.
– Это гимн моего сердца, – тихо ответил следователь.
О деле в этот вечер больше не сказали ни слова, а утром Шура уехал еще до того, как Мирослава спустилась к завтраку.
Нельзя сказать, что Наполеонов надеялся на то, что Мирослава заинтересуется делом убитой невесты и станет безвозмездно ему помогать: все-таки она частный детектив и работает за гонорар. Но уже не раз случалось одно из двух: либо Шура, рассказывая подруге обстоятельства дела, сам неожиданно находил в клубке ниточку, до этого невидимую, хватался за нее и распутывал весь клубок, либо подруга подкидывала идею, которая, несмотря на ее на первый взгляд явную абсурдность, помогала установить истину. Не зря же говорят: «Одна голова хорошо, а две лучше», тем более если обе головы наделены способностью решать криминальные загадки, пусть и разными способами.
С утра пораньше оперативник Ринат Ахметов подъехал к дому, где проживал бывший жених Аллы Полетовой Михаил Павлович Круглов. В уютном дворике о чем-то тихо шептались пирамидальные тополя. Утренняя прохлада не мешала парочке воробьев, весело чирикая, купаться в луже, оставленной шлангом дворника после полива газона.
Заметив краем глаза на газоне ярко пестреющие красным и желтым тюльпаны, Ринат подумал о том, что надо бы не забыть купить вечером букет Гузели. Его молодая жена, преподающая студентам романо-германские языки и литературу, была женщиной собранной, деловой, что не мешало ей оставаться романтичной и обожающей все красивое. Особенно цветы и детей. Отбросив сладкие воспоминания, Ринат выбрался из салона автомобиля и нажал на домофоне кнопку первой квартиры.
– Кто там? – довольно быстро отозвался скрипучий старческий голос.
– Почта, – не моргнув глазом, ответил Ринат.
– Пенсия, милок? – обрадовался голос.
– Нет, газеты.
– А пенсия? – огорчилась неведомая старушка.
– Пенсия позже, ведь рано еще, бабушка.
– Ну да, ну да, – ответили ему, и дверь подъезда открылась.
– Спасибо, – поблагодарил Ринат и быстро поднялся по лестнице на нужный ему этаж. Он нажал на кнопку звонка, а когда никто не поспешил отозваться, придавил ее сильнее и подержал с полминуты.
