В проповеди «О мире» (Von dem f ride) цитируются слова Христа: «Я завещеваю вам, как завещал Мне Отец Мой, Царство» (Лука, 22:29). В передаче Бертольда цитата несколько изменена: «Я даю каждому из вас царство». Евангельский текст в такой редакции служит отправным толчком для следующего рассуждения. Это великий дар и дружеский дар. «Я хорошо понимаю, — говорит Бертольд, — что если б я теперь сказал: «Каждому из вас я вручаю дар ценою во сто марок, или дарю сто марок серебром», то сердце ваше возрадовалось бы! Но смотрите, в таком случае вы должны быть во сто раз более радостны, ибо царство (kunicriche) во сто раз ценнее, чем сто марок. Господь не говорит: «Я хочу каждому даровать графство или герцогство», но коль дал бы Он и гуфу (eine huobe — крестьянский земельный надел), то была бы сердечная радость, а если б пожаловал город и деревню, то радость еще возросла бы. А тут Бог дает каждому большое королевство! И это воистину так…». Бертольд вспоминает видение святого Иоанна в «Апокалипсисе»: большой град, богато украшенный. Голос фиктивного собеседника: «Ах, брат Бертольд, как был бы я рад, если б мне теперь дали десять марок серебром, — я бы знал, как ими распорядиться. Королем же быть я не жажду». Проповедник отвечает: «Ты не понимаешь великой милости; кое-кто из вас столь любопытен, что отправляется за море для того лишь, чтобы увидеть богатейшие города и их сокровища, а ведь у нас с вами речь идет о том, чтобы вы всегда были господами и королями!» Собеседник: «Но, брат Бертольд, сколь велико должно быть царство небесное для того, чтобы каждому досталось по королевству?» Брат Бертольд не спешит перевести разговор в план трансцендентный и отвечает: насколько весь мир шире и больше, чем острие иглы, настолько же небеса со звездами больше и шире этого мира, а ведь за этим небом есть еще другое — кристальное, еще более обширное, нежели небесная твердь, а за ним расположено еще большее небо эмпирея (8, № 17).
Призывая грешников немедленно покаяться в своих грехах и не откладывать их искупления до последних дней жизни, Бертольд подчеркивает: «Ты всего угоднее Богу со своим раскаянием нынче, завтра — меньше, а через неделю еще меньше, и уж совсем мало — через полгода или год. Рыцари и господа, когда вам дороже конь — когда он молод и полон сил или когда стар и негоден? И вам, женщины, что более любо — новое и добротное платье, с яркими красками, либо старая тряпка? Точно так же и нашему Господу и Его святой матери дорог грешник, который немедля покаялся. Очень сомнительно, что ты получишь прощение в конце дней твоих, — так же сомнительно, как то, что слепец одним выстрелом из лука или арбалета может убить птицу, усевшуюся на церкви» (8,№ 24). В этой же проповеди приведено сравнение, разъясняющее различие между великими или смертными грехами и грехами малыми, или простительными: брось сколь угодно соломы в море, и она будет плавать, но брось в него самый маленький камень, и он тотчас же потонет. «Мы называем эти грехи смертными, ибо они убивают все содеянные тобою добрые дела, коль ты не избавился от смертных грехов» (8, № 24). Поэтому промедление с покаянием предельно опасно. «Обратись сегодня! Heute, нынче, кричит голубь, а ворон: eras, завтра! Так и дьявол кричит: завтра!» (8, № 26).
Вещественно-наглядное восприятие потустороннего мира шутливо проявляется в вопросе, который задает Бертольду все тот же вымышленный собеседник в проповеди, посвященной десяти заповедям: «Ах, брат Бертольд, как нам себя вести? Не мог бы ты указать нам путь в царство небесное, который был бы помягче и полегче, чтобы и мы имели на небесах маленькие радости, устроившись где-нибудь в уголке или за дверью, — нам бы и этого хватило» (8, № 19, ср. № 35).
Какова аудитория, к которой обращается Бертольд Регенсбургский? Он проповедует в городе. В некоторых проповедях названо место его выступления — Аугсбург, Регенсбург, Цюрих. В одном случае, разъясняя различия между преддверием ада — лимбом — и собственно адом, он прибегает к сравнению с Аугсбургом: ведь и в этом городе имеется центральная часть, замкнутая в крепостные укрепления, и внешняя часть, расположенная за пределами городских стен (8, № 20). То внимание, которое проповедник уделяет разным ремесленным и торговым занятиям и осуждению связанных с ними злоупотреблений, опять-таки свидетельствует о том, что адресатами его проповедей в первую очередь были бюргеры, хотя он отнюдь не обходит вниманием крестьян в деревнях и господ в их замках и усадьбах.
