Кончины мира не произошло, хотя ее несколько раз «переносили» старообрядческие пастыри. Раскольники снова взялись за соху, за ремесла, но не отказались от своих обрядов и по-прежнему саботировали те меры, которые хоть как-нибудь связаны были с именем царя.
Репрессии не помогали. И правительство Петра попыталось при посредстве православных проповедников убедить раскольников отстать от ереси, «вернуться в лоно истинной христианской церкви». Но нет, в заволжских скитах продолжается тревожное перешептывание. Волнуются старообрядческие попы. От скита к скиту бредет миссионер Питирим. Он произносит пламенные проповеди и терпеливо уговаривает. Питирим показывает «заблудшим» список с «Соборного деяния», найденного в Киеве. Одна из глав этой древней рукописи названа: «Соборное деяние Киевское на арменина еретика на мниха Мартина». Составлено оно после Киевского собора 1157 года и осуждает учение еретика, который «велие содела в Руси смущение христианом паче же онем, иже неискуснии писания».
Питирим охотно дает всем читать список. «Соборное деяние» уже давно осудило все те ереси, которые ныне присущи старообрядцам! И пусть они не ссылаются на старину, на обычаи отцов и дедов — русская церковь не отошла от греческих канонов. А тех, кто еще в XII веке впал в ересь, осудила сурово.
Старообрядцы не спешили. Так-то оно так, в списке «Деяния» сильно сказано о ересях. Но ведь это «список». Вот бы на подлинное соборное постановление посмотреть, да самим его почитать, да пощупать…
Питирим отписал по начальству. Петр I снарядил специального гонца в Киев, и вот в руках у раскольников «подлинный» текст «Соборного деяния» — «книга в полдесть, на пергамине писанная, плеснию аки сединою красящаяся и на многих местах молием изъядена, древним белорусским характером писанная».
«Молию» и «плесению» изъеденная рукопись должна была, по мысли Петра I, служить «для уврачевания расколом недугующих».
«Деяние» составлялось на совесть, с драматическими сценами. Еретик Мартин оказался гречанином и даже свойственником царьградского патриарха Луки Хризоверха. Мартин был не лишен и литературного таланта, он написал книгу «Правда». Книгу, которую Киевский собор окрестил «возмутительным письмом», так как она содержала призывы к ереси.
Киевский митрополит Константин вынужден был собрать в 1157 году церковный собор — видимо, еретические призывы Мартина и 100 экземпляров его книги имели успех.
Собор осудил ереси, большинство из которых в точности совпадали с «еретическими» обрядами раскольников XVIII века.
Призванный к допросу Мартин в ересях упорствовал. Тогда Киевский собор отослал свои «деяния» константинопольскому патриарху Луке. Лука, в свою очередь, собрал собор, который также осудил Мартина. Еретик выслушал осуждение патриарха и пообещал покаяться. Но через несколько дней прислал дерзкое письмо лишь с частичным отречением. Кончилось это тем, что Мартина предали анафеме, отослали в Царьград, где он и был сожжен на костре.
В то время, пока Питирим показывал «Деяние» старообрядцам секты так называемого «Диаконова согласия», другой проповедник, увещевавший выгорецких «беспоповцев», иеромонах Неофит, опираясь на то же «Деяние», предложил старообрядцам 106 вопросов. На эти вопросы и староверцы «Диаконова согласия» и «беспоповцы»-поморы дали примерно одинаковые ответы.
Так как нам известны имена авторов «Поморских ответов» братьев Денисовых, то мы и обратимся к этим ответам.
Братья Денисовы были основателями Выгорецкой пустыни, самыми уважаемыми и на удивление образованными для своего времени людьми. На 106 вопросов миссионера они ответили рукописью в 500 страниц.
Это сочинение называется «Поморские ответы», и оно знаменовало собою появление практической палеографии. Действительно, братья Денисовы провели великолепную экспертизу «Соборного деяния».
Во-первых, они подвергли его критике по содержанию, выдвинув ряд неоспоримых исторических доводов.
Каким образом, рассуждали «поморские палеографы», такое важное событие и в политической и в церковной жизни Руси, как Киевский собор, составивший «Деяния», не нашел своего места в русских летописях? В пристрастности, в выпячивании местных событий на первый план, в искажении фактов и прочее — во всем этом можно обвинить древних летописцев, но чтобы они пропустили такое событие, как церковный собор, — это невероятно. «Летописцы российские привыкли всякие деяния гражданские и церковные описывать», — резюмируют Денисовы.
