Нетрудно догадаться, что «правящая» верхушка давно (самое позднее с момента формирования «Даосского канона») взяла под свой контроль процесс развития даосизма в Китае, наладив устойчивые связи с его иерархами. С другой стороны основы даосского учения даже после его исторической трансформации и искажений — остались ближе к большинству трудового населения Китая
[617] (при этом не надо забывать, что Китай в те времена был и ещё долго оставался рабовладельческим государством) и эта близость вынужденно поддерживалась властями как историческая данность: конфуцианство и даосизм — ровесники. Но в теократии даосского “государства” была своя древняя иерархия, которая в определённое историческое время оказалась гораздо древнее (по преемственности Чжанов), чем официальные китайские власти. Эти два фактора (по меньшей мере) должны были обуславливать стремление верхушки даосской теократии к власти в Китае
,[618] что находило своё выражение в крестьянских восстаниях, вспыхивающих в разные периоды его развития. В такие периоды выявлялась невидимая в мирное время борьба одной иерархии с другой. Но при этом была ещё и третья иерархия — иерархия китайского буддизма… Простые же труженики-рабы зачастую ставились в условия выбора предпочтения одной из иерархий — в периоды обострения их противоречий.
Подтверждением вышесказанному является тот факт, что поздние даосы пытались превратить своё учение в государственную религию, но не силой и противостоянием: они делали всё, чтобы понравиться и пригодиться официальным имперским властям. После окончания периода раздробленности Китая (III–VI вв.) во времена династии Тан (618–907 гг.) даоская иерархическая верхушка верноподданно присягнула служить имперской династии и её иерархии. В то время уже появился мощный конкурент даосизму — буддизм. Даосы, не желая отдавать свои позиции мистифицированной «религии для народа», разработали по буддийскому образцу заповеди («нравственный кодекс»), составили список заслуг и проступков для добропорядочных подданных Поднебесной. В этом списке самые суровые кары налагались за государственную измену или бунт.
В общем, в период средних веков даосская иерархия окончательно “легла” под государственную власть, опасаясь конкуренции буддистов. Мало того, к этому времени из буддизма в даосизм перешло многое, связанное с психотехниками буддизма. А в VII–VIII вв. возник институт монашества по буддийскому образцу, такой, что в некоторых храмах буддисты даже мирно соседствовали с даосами. В эпоху Тан даосы широко расселились по всей стране. В качестве опорных пунктов даосизма повсюду были созданы крупные монастыри, где ученые даосские маги и проповедники готовили своих последователей, знакомя их с основами теории бессмертия. Даосские гадатели и врачеватели, получив первоначальное образование, растекались по Китаю и практически сливались с гражданами Поднебесной, не отличаясь от них ни одеждой, ни образом жизни — только своей профессией. Эта профессия со временем превращалась в наследственное ремесло, так что для овладения им не было нужды в специальном обучении на стороне — требовалось лишь засвидетельствовать свой профессиональный уровень и получить от властей сертификат на право заниматься своим делом. Император Чженьцзун (998 — 1022 гг. н. э.) из династии Сун приказал собрать и отредактировать новый Дао Цзан — «Даосский канон», ещё более приближённый к нуждам сохранения имперской иерархии.
Даосы в средневековом Китае обслуживали также множество храмов и кумирен, создававшихся в честь многочисленных богов и героев, духов и бессмертных постоянно разраставшегося даосского пантеона. Они принимали участие в бытовых обрядах, в частности в церемонии похорон. В раннесредневековом Китае даосизм из преследуемой секты превратился в признаваемую и даже необходимую стране религию. Эта религия заняла достаточно прочные позиции в китайском обществе еще и потому, что она с этого времени не пыталась соперничать с конфуцианством и скромно заполняла те пустоты в культуре и образе жизни народа, которые оставались на её долю.
