Взгляд на сюжет без рецидивов “благородной” одержимости
Теперь отвлечёмся от церковной духовности. В лице послушника Анатолия общество потеряло далеко не самого плохого человека (у него есть совесть) — в то время, когда каждый мужчина был на счету: страна потеряла много рабочих рук в годы войны. Если бы не библейско-храмовая мораль, Анатолий скорее всего вернулся бы в общество: его, согласно фильму, ничего не держало, поскольку тайну убийства, как он думал, унёс с собой его товарищ, а последующее уничтожение их судна все концы убийства спрятало “в воду”. Скорее всего Анатолия мучила бы совесть всю жизнь, но он смог бы участвовать в восстановлении страны, завёл бы семью (мужчин не хватало после войны), занялся бы воспитанием своих детей.
И главное: его жизненный опыт и измученная совестливым раскаянием очистившаяся от действительно трусливых привязок психика по жизни могла бы соответствовать психике учителя-педагога (если бы у него хватило воли не “сломаться”), который учил бы своих и чужих детей как прожить жизнь, чтобы не было стыдно и обидно за прошлые поступки. Эти испытания Жизнью были бы куда большим подвигом, полезным народу, нежели бегство в отшельничество (если последнее вообще можно называть подвигом). Его жизненный опыт (изменение психики благодаря воздействию на неё крайней формы Языка Жизни) мог бы быть востребован не в «той жизни» (что является церковной иллюзией) — а в этой жизни. Но он “сломался” на проверке Жизнью: как был трусом, так им и остался — предпочтя бегство от мира ради «той жизни».
Что касается его возможного попадания под суд после войны за попытку убийства товарища (ведь тот остался жив, и мог указать на Анатолия), если бы они встретились, то в фильме на эту тему есть мораль. Она выражена в бесноватости дочки товарища-адмирала и в трагической гибели мужа этой дочки, послужившей причиной её бесноватости. Здесь, как и подобает библейской логике, перепутаны причины и следствия греховности людей. Но причины всех неприятностей кроятся в доминировании библейской алгоритмики над психикой большинства людей цивилизации. В этом причины гибели моряков АПЛ «Курск» и многих других российских и военных судов (подробно см. работу ВП СССР «Российское общество и гибель АПЛ “Курск” 12 августа 2000 года»). Адмирал, в подчинении которого, по логике, должно находиться и судно, на котором погиб муж его дочери — не смог обеспечить безопасность людей, в чём он тоже виноват. А безопасность это — в первую очередь обучение личного состава, основанное на психологии Человека, а не на библейской психологии. Личные последствия для одного из первых лиц флота налицо: трагедия в семье. Но он не сделал выводов о вредности библейской системы и обратился за помощью к её представителю. И фильм «Остров» закрепляет сюжетом эти заблуждения, приводя адмирала к библейскому лекарю.
Как можно понять, адмирал никогда специально не стремился к праведности: ни во время Великой Отечественной войны, ни после неё, и мало что изменил в себе (в направлении к праведности) ко времени встречи с Анатолием. Иными словами он жил как все люди (как большинство людей). Из того, что фильм умалчивает, можно домыслить, что товарищ, ставший потом адмиралом, мог сдуру “заложить” своего неудачливого “убийцу” органам “правосудия” — вместо того, чтобы по-Русски простить раскаявшегося, запутавшегося и струсившего товарища, как он это сделал в конце фильма (когда он уже успокоился в отношении давнего предательства). Действительно, советская система “правосудия” в случае свидетельства товарища могла наказать Анатолия за попытку убийства «на полную катушку», не учитывая его раскаяние, молодость и его личную трусость.
Милость Божия открыта всем, в первую очередь — заблудшим
Однако, Анатолию всё равно лучше было бы отдаться на суд народа: не органов “правосудия”, а — вернуться в мир, нежели бегать от народа и Бога, скрываясь на острове. В случае доверения своей дальнейшей судьбы Богу и народу и, учитывая его деятельное (в смысле — полезное для общества) раскаяние — Бог всегда бы предоставил выход, и Анатолий не попал бы за решётку, оказавшись, возможно, даже полезнее для общества, чем его спасшийся товарищ. Однако сам Анатолий выбрал себе иную (не лучшую) участь, посадив себя за островную “решётку”. И поэтому его напарник, ставший адмиралом, оказался для общества куда полезнее, чем сам Анатолий, а значит —
