Потом Скорпион перенес свою деятельность на Запад, где обеспечивал отток и отмывание капиталов из России.
Том отпустил Скорпиона, Сонни был в этом уверен, но нисколько его не осуждал. Наоборот – был чуть ли не благодарен. Может быть, так и лучше. Вряд ли расслабленные и мягкие судебная и пенитенциарная системы Швеции справятся с фигурой такого масштаба. Даже если поместить в самую суровую тюрьму, вроде Кумлы, он наверняка устроит побег с человеческими жертвами.
Значит, министры иностранных дел решили побеседовать…
Если верить источнику Ярла Яльмара, шведский министр дал понять, что для улучшения отношений между странами очень важно, чтобы Скорпион предстал перед судом. И, разумеется, вот что: шведскую сторону очень волнует судьба песчаных крабов. Строительство угрожает исчезновением этого редкого, занесенного в Красную Книгу вида. Хитрый козырь покойного Кнута Сведберга.
Вот она, политика в чистом виде. Мозг у этих крабов не больше булавочной головки, они и знать не знают, какую роль играют в гигантском энергетическом проекте.
Шеф СЭПО даже связался со своим русским коллегой из ФСБ.
– Don’t worry. We take care of our own.[33]
Ясное дело – они заботятся о своих сотрудниках. Особенно об изменниках.
Российское руководство было в ярости. Убийство Сведберга и попытка саботажа на атомной станции вызвали во всем мире волну возмущения, а отношения со Швецией несколько дней были на грани вооруженного конфликта.
К этому у России добавилась головная боль с Крымом и Восточной Украиной, так что создавать новые международные проблемы им было вовсе не с руки.
Сонни почему-то казалось: если русские возьмут Скорпиона, до суда дело не дойдет. Очевидно, будут применены «внесудебные санкции» – эвфемизм, придуманный американцами.
Убит при невыясненных обстоятельствах.
Наверняка шведский министр под конец встречи тактично попросил русского коллегу усилить контроль за радиоактивными препаратами. А тот, само собой, уверенно заявил, что полоний, которым отравили Сведберга, на российских объектах отсутствует как таковой.
Заявил-то заявил, но наверняка поежился.
Новости закончились. Дикторша со смоландским акцентом начала что-то говорить притворно-расслабленным тоном. Сонни хотел было выключить радио, но услышал «… атомные станции…» и насторожился.
Председатель центристской партии заявила, что ее партия будет требовать закрытия всех ядерных станций на территории Швеции.
Он ее прекрасно понимал. Ему, наверное, никогда не удастся стереть из памяти тот день на «Форсмарке».
Глухой взрыв, колебания земли под ногами, внезапная темнота и звенящая тишина… ощущение начинающегося Апокалипсиса.
К счастью, радиоактивный выброс оказался минимальным. Спасло то, что корпус реактора устоял при взрыве. Но общественность, а в особенности пресса встали на дыбы. Развернулись горячие дебаты.
Истинная роль Браунхаймера осталась неизвестной. Только узкий круг сотрудников СЭПО и кое-кто в правительстве знали, что послужило причиной аварии. Собрали специальное заседание и единодушно пришли к выводу – истинную причину обнародовать нельзя. Прежде всего чтобы избежать copycat[34]-эффекта.
Как выяснилось, вирус, которым Браунхаймер заразил компьютерную систему станции, пришел не из России. Вариант Stuxnet, разработанного американцами с целью саботажа иранского секретного предприятия в Натанце, занимающегося тайным обогащением урана. Прием тот же самый – флешка с программой. Кому-то, скорее всего тому же Моссаду, удалось заразить систему, в результате которой все полетело к чертям.
Но там не было риска взрыва.
Скорпион же, мало того что какими-то путями скопировал программу, ради своих поганых миллиардов поставил на карту жизнь сотен тысяч людей.
Отморозок.
Спящие агенты… Браунхаймер – первый из таких агентов, кого удалось вычислить, и то слишком поздно.
Мало того, он стал народным героем. О нем писали в газетах, в его виллу в Тьерпе приезжали репортеры. Им удалось сделать снимки – Хайнц Браунхаймер с внучкой возится в саду. Видно, что он тяжело болен.
Через две недели его не стало.
Народный герой. Забавно. Кстати, Сонни искренне считал, что он стал народным героем заслуженно… в какой-то степени. Он допрашивал Браунхаймера, и когда тот закончил рассказывать свою историю, они как-то незаметно перешли на литературу и музыку. Сонни не особенно хорошо знал немецкую классику, но Хайнц прочитал ему несколько отрывков из Гёте такой мощи, что он вернулся домой и начал гуглить чуть ли не полное собрание сочинений немецкого гения.
