– Что – буянит?
– Пустите! Пустите! – надрывался, извивался землянин. – Все тут с ума сошли! Пустите же!..
Зловещие угли в глазах скелетов разгорелись сильнее. Один скелет заострился, вытянулся – обратился в трехметровое костяное копье. Остальные скелеты это копье подхватили, и с жуткими взвизгами «Кровь! Кровь!» – бросились на землянина. Удар в грудь – копье пронзило несчастного, пригвоздило его к стене, но тот еще был жив, еще порывался куда–то бежать…
А рядом оказался Царь с туловищем–головой. Глаза его стали черными – вороньими, рот на глазах вытянулся, заострился, соединился с носом – стал клювом. Он распахнул этот клюв и… одним махом проглотил и землянина и костяное копье – разросся метра под три.
Творимир схватил бывшую рядом с ним женщину за руку, сильно сжал, и, глядя прямо в ее глаза, спросил:
– Так и должно быть, да?.. Объясните мне, что здесь происходит…
Она довольно мило, беззаботно улыбнулась:
– Царь–батюшка угощенье дает. Веселятся все…
– Да что ж это за веселье такое! – воскликнул Творимир. – Ведь в тварей обращаются, убивают…
Женщина приложила к его губам пальчик, пропела:
– Все будет хорошо, милок. Ни к чему так переживать, вот ты на меня погляди…
К ним подошел скелет, протянул женщине мшистую чашу с зеленой жижей. Мило улыбаясь, женщина наполовину осушила чашу – ее щеки, глаза, вся плоть потемнела, скрючилась, сползла – ударила новая волна смрада. Усеянная гнилыми зубами челюсть вытянулась в ухмылку. Неузнаваемо изменившийся голос проскрежетал:
– На, испей, милок…
Чаша оказалась перед Творимиром – он сжал губы, отшатнулся, ударился спиной об стену. Вот собрался, приготовился к прыжку: главное – долететь до окна, вышибить его, и там дальше – на улицу, и бежать, сколько хватит сил. Но первой прыгнула женщина–скелет, костяной рукой сжала его шею. Безумный пламень в ее глазницах слепил.
Чаша впилась в побелевшие губы Творимира, надавила сильнее…
Его сильно дрожащая рука поползла вниз. Вот клинок. Творимир нанес сильный удар в ребра скелета, под сердце…
Вдруг весь кавардак оборвался. Безмолвие.
* * *
В тишине прозвучал довольный голос Царя:
– Хороший удар…
По зале прокатился легкий шепот, кто–то похлопал Творимира по плечу.
Он огляделся. Не было больше ни скелетов, ни чудищ, ни зверей. И у Царя была вполне человечья фигура.
А на полу перед Творимиром лежала, истекала кровью молодая девушка. Клинок пронзил ее тело насквозь, возле сердца. Она еще вздрагивала, но все же была мертва – то были последние конвульсии. И Творимир узнал ее: та самая дева, явившаяся сначала в образе птицы, затем – выходившая его от ран.
– Кто?.. – спросил Творимир дрогнувшим голосом (хотя уже и знал ответ).
Перед Творимиром стоял Царь, зло ухмылялся:
– Ты! Уже ничего не помнишь?.. Да – хорошее вино – так в голову ударило.
Творимир затравленно огляделся. На лицах землян он ожидал увидеть осуждение, но к изумлению обнаружил – они, хмельные, сидящие в разных частях залы, глядели на него с безразличием; и… на них теперь были такие же красные кафтаны как и на воинах. А на Бригене Марке, как на приближенном к Царю лице был кафтан черный. Переоделись?.. Когда? Зачем?..
И вновь взгляд переметнулся на мертвую девушку.
– Что теперь? – прошептал.
– Думаешь, казнить стану? – ухмылялся Царь. – Нет! У тебя удар верный, отточенный!. Беру тебя в отряд своих приближенных – «Черных Псов». А, ну – давайте ему нашу одежку… А бабу эту, тащите подальше – в подворотне закопайте. Сама напросилась – будет знать, как правильно вино разносить.
Слуги унесли безжизненное тело, выбежали перепуганные женщины с ведрами и тряпками – быстро и начисто отдраили от крови пол.
Ну, а Творимира провели в прилегающую маленькую горницу, там выложили новый черный кафтан, черные штаны; тяжелую саблю с оскаленной клыками рукоятью – сабля не была новой – зазубрилась, дробя чьи–то кости…
Творимиру было душно и тошно. Лихорадочно неслись мысли: «Безумие. Почему все так переменилось? Что с землянами?.. Почему они вдруг стали воинами?.. Что я – сплю, брежу?» – схватил со столика иголку, кольнул в палец – стрельнула боль. В дверь сильно застучали, кто–то пьяно забасил:
