— Ты знаешь ее? Как, Джеймс? Откуда? Расскажи, старина. Ты не ошибаешься? Джими, Джими, Джими. Пустое. Нет ли у тебя еще парочки сюрпризов?
— Ты ошибаешься, эта женщина — вдова одного англичанина, ее имя Уайлд, миссис Уайлд.
— Ха-ха! — воскликнул Тедди так, словно это подтверждало его правоту. — Правильно. Николь Виллар Уайлд. Была замужем за выжившим из ума старым отставным адмиралом где-то в Италии, пока тот не умер и не оставил ее до неприличия богатой, гораздо богаче, чем прежде.
Джеймс взглянул на Тедди, потом снова посмотрел на миссис Уайлд. Она была прелестна — миниатюрная, женственная, модная, улыбающаяся. То, что она, возможно, была... казалось совершенно невероятным.
— Ты ошибаешься, — равнодушно повторил он.
— Хорошо. Объясни тогда, откуда у нее такие деньги. И почему мужчины дарят ей дома.
На другом конце зала миссис Уайлд принимала бокал с шампанским от широкогрудого мужчины в вечернем костюме — должно быть, они только что пришли.
Тедди придвинулся к Джеймсу, его рука легла на плечо молодого человека.
— Вот что я слышал. — Он понизил голос до шепота, чтобы поделиться восхитительным секретом. — Во Франции кузен императора построил для нее изумительный дом. Гигантский. Мраморные лестницы, ванна из оникса размером с бассейн, украшенные драгоценными камнями водопроводные краны. Легенда утверждает, что он наполнял ее шампанским, а она купалась перед ним обнаженной. Позже какой-то восточный шах или кто-то еще наполнял эту ванну орхидеями и писал ее портрет — обнаженные плечи в ворохе пурпурных орхидей. Здесь у нее еще один дом, но никто не знает, за чей счет. Деньги проходят через небольшой частный банковский дом. Она ужасно скрытная: имеет собственность и здесь, в Англии, и на континенте и постоянный доход с недвижимого имущества.
Джеймс старался представить, что должна делать женщина, чтобы заслужить такие подарки, если она не чья-то жена.
Великая кокотка из Парижа! Он дал волю своему воображению.
Стокер видел перед собой очень красивую женщину, созерцал ее улыбающийся рот. Она вовсе не выглядела безнравственной. В ее манерах были живость и приветливость и полностью отсутствовало притворство. Она мило болтала и смеялась со своими спутниками: тремя мужчинами и двумя женщинами, из которых Джеймс знал только одного — безвкусно одетого американца, которого где-то уже встречал, и тот ему не очень понравился. Джеймс никак не мог припомнить его имя.
— Кто сейчас ее покровитель? — спросил он. Тедди пожал плечами, и его рука соскользнула с плеча Джеймса.
— Я полагаю, что никто, вот в чем загвоздка. Но может ли быть, чтобы такая женщина не нуждалась в мужчине?
Вопрос остался без ответа, так как епископ Азерс вновь неожиданно возник перед Джеймсом и Тедди, загородив от них остальных присутствовавших. Стокер наблюдал, как он двинулся сквозь толпу по направлению к вице-президенту географического общества Филиппу Данну. Подойдя, Азерс с минуту что-то возбужденно доказывал ему. Филипп одобрительно кивал. Оба они подали знак кому-то на другом конце зала. Мажордому. Прежде чем тот направился к ним, жена Азерса присоединилась к беседовавшим. Она говорила настойчиво, то и дело разглаживая свое платье затянутой в перчатку рукой, словно хотела унять волнение.
Мажордом приблизился. Джеймс, нахмурившись, поглядывал на них. Филипп, казалось, урезонивал темпераментных собеседников, мистер Азерс возбужденно жестикулировал, вытягивал вперед руку и указывал в направлении миссис Уайлд.
— Они собираются ее выставить, — пробормотал Джеймс скорее для себя, чем для своего друга.
Не думая о последствиях, он ринулся через зал, прокладывая себе дорогу среди вальсирующей толпы.
Он видел, что миссис Уайлд оживленно беседует с друзьями. Она, казалось, внимательно слушала, была заинтересована и увлечена разговором. Если эта женщина и была слегка кокетливой, то оттого, что она — француженка. Своим видом Николь напоминала хозяйку литературного салона.
Или древнегреческую гетеру, поправил себя Джеймс, разглядывая ее. В какой-то момент ему показалось, что это возможно, но вскоре ощущение исчезло.
