Я подошел к столу и протянул руку.
— Привет еще раз, Ян Эгиль.
Он удивленно посмотрел на мою руку, но не сделал даже попытки поздороваться.
Я пожал плечами, улыбнулся, желая дать понять — это ничего, я не в обиде, пододвинул стул и сел напротив него.
Он снова перевел глаза на мое лицо. Взгляд был настороженный, выжидающий, как будто он был готов к отпору.
— Мне сказали, ты хотел со мной поговорить.
Ян Эгиль слегка дернул головой и отвел взгляд. Потом снова посмотрел на меня и утвердительно кивнул.
— Ну, так что у тебя на сердце, Ян Эгиль?
Я увидел, как заходили у него желваки, набухли вены на лбу, как он залился краской.
— Ничего, — пробормотал он, чтобы хоть что-нибудь сказать.
— Да есть, конечно. И тебе надо сейчас обо всем этом хорошенько подумать. — Я сделал паузу, но поскольку он молчал, я продолжил: — Вчера ты тоже сказал, что хочешь разговаривать только со мной. Я приехал из Бергена, чтобы помочь тебе. Сегодня я пришел второй раз — и снова по твоей просьбе. Адвокат Лангеланд приехал из Осло. Грете из охраны детства тоже здесь и Ханс Ховик. Все мы хотим тебе помочь, можешь не сомневаться. Никто из нас не верит в то, что говорит полиция. Мы хотим все услышать из твоих уст. — Я помолчал и добавил: — Обо всем.
Он снова не ответил, тогда я произнес:
— Силье уже высказала свою версию. Там, в горах Трудалена, вчера ночью.
Его губы дрогнули, но он по-прежнему молчал.
— Ты знаешь что-нибудь о Трудальском Мадсе?
— Слышал кое-что. В школе, — кивнул он.
— Если бы его судили сегодня, то вряд ли он попал бы в тюрьму. Я имею в виду, будь у него хороший адвокат, его бы оправдали: тело того торговца ведь так и не нашли. И кто знает, как там все было на самом деле? Так что вполне может быть, что это судебная ошибка. Их в прошлом веке было полно. Дело Хетле. Ты о нем наверняка тоже слышал. — Он подтвердил движением головы, и я продолжил: — Вполне может быть, что дело обстоит совсем не так, как кажется на первый взгляд. Вот поэтому так важно выслушать все субъективные версии.
— Субъе?…
— Версии всех, кто замешан в деле.
Он тяжело кивнул. В его взгляде я заметил первый проблеск понимания.
— А вот скажи… Ты же помнишь… Я видел тебя в последний раз уже лет десять тому назад. Тогда, в сентябре семьдесят четвертого, тебя привезли сюда, к Клаусу и Кари, в Аньедален. Тебе тут было хорошо?
Он неопределенно дернул головой:
— Отлично было.
— Они к тебе хорошо относились?
— Отлично было, — повторил он, как будто я в первый раз не расслышал.
— Замечательно. Ты пошел в школу. А теперь, я слышал, решил учиться дальше, на электрика?
— …лектрика, — закивал он.
— Это же хорошо.
— Угу.
— И ты познакомился с Силье.
Он не ответил.
— Как долго вы знакомы?
— С детского сада.
— Она ведь тоже приемный ребенок… Так что у вас много общего, как ты считаешь?
— Угу, — выдавил Ян Эгиль.
— Она твоя девушка?
Он опять покраснел, губы у него дернулись, но сейчас это было похоже скорее на непроизвольно вырвавшуюся улыбку.
— Ну, вроде да.
— Значит, ты не тащил ее вчера насильно в горы?
Он помрачнел:
— Нет, это вранье. Это ленсман выдумал.
— Да-да. Я в это не верю. Я сразу понял, что никакой она не заложник, когда вас там увидел.
— Ну да!
Я подождал, пока он успокоится, и продолжил:
— Она сказала там, в горах…
В его взгляде вновь появилась настороженность.
— Да ты и сам слышал: «Это я сделала». Ты можешь что-нибудь объяснить?
Он сжал губы, и я увидел шестилетнего Яна-малыша, каким он был десять лет назад.
— Она жаловалась на Клауса. Сказала, что все это из-за него, — произнес я тихо.
Он не ответил.
— Она говорила тебе что-нибудь об этом?
В глазах его сверкнула ярость, и я увидел, как он борется с собой, пытаясь не выпустить наружу слова, уже готовые сорваться с его губ. Опасаясь, что он взорвется, я непроизвольно напрягся, чтобы быть готовым вскочить на ноги, если потребуется.
Но он взял себя в руки, нахохлился, опустил голову, уставился в стол и пробормотал:
— Не знаю.
Я вздохнул.
— Наверное, нам стоит начать с самого начала, Ян Эгиль. Расскажи мне, пожалуйста, что произошло позавчера, в понедельник.
— Меня не было дома! — вскрикнул он.
