Джо осеклась, заметив напряженное молчание Алекса. Он словно смотрел на что-то над ее головой. Поэтому она поспешила закончить:
— Ну, ты понимаешь, что я собираюсь сделать.
— Нет, — в голосе Алекса звучало раздражение, — не понимаю.
— Но ты ведь учил меня, что надо правильно распределять полномочия среди сотрудников, и я оказалась способной ученицей, — серьезно сказала Джо. — Я действительно чересчур ревностно относилась к «Гринскейпс», к своей роли в фирме. Но даже до нашего разговора я уже начала понимать, что мне нужен грамотный и надежный управленческий персонал. Итак…
— Итак, не заткнешься ли ты, дорогая, — вежливо предложил Алекс, стараясь говорить как можно тише, чтобы не услышали за соседними столиками.
Джо была в шоке. Она почти что пришла к выводу, что бизнес — единственное, о чем можно спокойно говорить с Алексом. Она не сомневалась, что Алекс активно интересуется бизнесом и что ему нравится давать ей советы с высоты собственного делового опыта.
Теперь же Джо чувствовала себя так, словно ее ударили по лицу.
— Извини, — виновато пробормотал Алекс. — Но если ты немедленно не прекратишь, я сойду с ума. Господи, Джо, неужели ты не способна думать ни о чем, кроме «Гринскейпс»?
Джо едва подавила горький смешок. Как он может задавать ей такой вопрос? Захотелось крикнуть, что иногда просто невозможно думать о фирме, потому что мешают мысли о нем, об Алексе. Она не могла припомнить ни одной ночи за последние недели, когда лицо его не возникало бы у нее перед глазами. И напрасно она пыталась заснуть.
Средь бела дня Алекс тоже врывался в ее мысли в самые неожиданные моменты. Иногда — как накануне, когда она обедала с клиентом, — Джо видела кого-нибудь, похожего на Алекса внешне, и сердце ее замирало. Или на пляже, когда она видела покрытые загаром сильные плечи и на нее накатывала вдруг волна желания.
Джо пришлось научиться брать себя в руки. Раньше она считала себя дисциплинированной, особенно когда требовалось разобраться с делами, но Алекс словно уничтожил в ней это качество. Иногда требовалось собрать в кулак всю свою волю, чтобы заставить себя думать о делах «Гринскейпс», но мысли об Алексе всегда все равно оставались, притаившись в уголках ее сознания.
Джо понимала, что Алекс сердится на нее за то, что она не приехала к нему раньше. Поэтому она и бормотала все время что-то о «Гринскейпс» — чтобы он понял, почему ей нелегко было освободиться.
Она ведь все-таки вырвалась и прилетела сюда, в Пуэрто-Рико. Неужели этого не достаточно?
— Джо! — настойчиво произнес Алекс.
— Что? — она все еще была в шоке от его грубости.
— Послушай, мне очень жаль. Но неужели ты не видишь, что я не хочу говорить о бизнесе? Я просто хочу быть с тобой. Я так чудовищно по тебе скучал. А ты?
— Конечно, и я скучала, — срывающимся голосом произнесла Джо.
— Тогда, дорогая, давай попытаемся… вернуть ту магию, что возникла между нами. Не знаю как, но надо постараться. В конце концов, у нас есть только сегодня и завтра.
У нас есть только сегодня и завтра. Что именно имел в виду Алекс?
Они расстались в аэропорту Сан-Хуана. Алекс летел в Нью-Йорк, Джо — прямым рейсом до Майами, а оттуда — другим самолетом до Сарасоты.
Алекс с угрюмым видом поцеловал ее на прощанье.
— Я позвоню тебе вечером из Нью-Йорка, — пообещал он и пошел к воротам регистрации — его самолет вылетал на десять минут раньше, чем самолет Джо.
Джо смотрела ему вслед, и ей казалось, что глаза ее полны слез. Но щеки оставались сухими. Наверное, когда слез слишком много, они хранятся где-то внутри и не хотят проливаться. Ей не раз хотелось плакать во время этого уикенда в Сан-Хуане. Она жалела, что согласилась на эту встречу.
Вчера ночью они с Алексом на такси приехали из старого города обратно в отель. Затем, словно обоим была невыносима мысль, что сейчас они окажутся в номере одни, Джо и Алекс пошли прогуляться по Кондадо. Большинство магазинов еще работали. Джо с удивлением заметила среди маленьких бутиков и магазинчиков сувениров золотую арку «Макдоналдса», «Данкин донатс» и несколько других предприятий быстрого питания, а также известных аптек.
