Желваки заходили на его челюсти.
– Нет.
– Тогда почему ты думаешь, что навредишь мне?
Его глаза цвета бирюзы светились тревогой, когда он посмотрел в сторону.
– Ты понятия не имеешь, на что я способен, Мэгги. Даже я не знаю, чего от самого себя ожидать, и не хочу это узнать. У моей семьи на самом деле плохая история взаимоотношений.
Она содрогнулась от его слов.
– Как умерли твои родители?
– Ты не захочешь услышать ответ. Просто поверь мне на слово, когда я говорю, что хотел бы, чтобы все было по-другому. Как бы я желал быть другим, но я такой, как есть. – Он наклонился и нежно поцеловал ее в щеку. – Я просто надеюсь, что мне хватит сил держаться от тебя в стороне. Ради нас обоих.
– А если я не хочу этого?
Взгляд Рена был полон страдания.
– Пожалуйста, Мэгги, пожалуйста, не задавай мне вопросов, на которые я не в силах ответить.
– Расскажи, что случилось с твоими родителями, Рен.
В его глазах пылал огонь, и отражалось столько мучительной боли, что она удивилась, когда он всё-таки ответил:
– Они убили друг друга в приступе гнева. Теперь ты меня понимаешь?
Маргарита была ошеломлена его ответом. На какое-то мгновение она даже перестала дышать.
– У меня черты характера обоих родителей, и теперь ты знаешь, почему я не могу находиться рядом с людьми. Я не хочу навредить тебе, Мэгги. Не хочу, но если останусь с тобой, то обязательно, в конечном счете, сделаю что-то неправильное, я знаю это.
Но все равно она не могла в это поверить.
– Я не думаю, что ты сможешь навредить мне.
– Я тоже так не думаю, Мэгги. Я знаю. Поверь мне. Я должен держаться от тебя как можно дальше.
Ее сердце разрывалось на части, и все же где-то внутри теплилась крупица надежды. Может ему требуется некоторое время, чтобы привести мысли в порядок. Они уже говорили, что не должны видеть друг друга, но все-таки сейчас стоят здесь. Обнаженные. Тет-а-тет.
Невозможное может стать возможным, а он может так же легко изменить свое мнение.
Но если нет, она не будет удерживать его. Она отказывалась быть одной из тех женщин-прилипал, которые гоняются за мужчинами. Она выдержит этого.
Внезапно вспомнилось старое и глупое высказывание: «Если любишь – отпусти, если оно твое, то обязательно вернется, если нет – то никогда твоим и не было». И это правда.
И, конечно же, вслед за этим в голову пришло любимое изречение Тамми: «Если «оно» просто сидит в твоей гостиной, ест твою еду, пачкает твои вещи и использует твой телефон, параллельно тратя все твои деньги, и никогда не считается с тобой,.. то ты либо вышла за это «оно» замуж, либо родила его».
У Тамми иногда был интересный взгляд на жизнь.
Ничего хорошего из попыток удержать мужчину рядом с собой не выйдет.
– Хорошо, Рен, но если тебе когда-нибудь будет нужен друг – ты знаешь, где я живу.
Он улыбнулся, перед тем как потереться носом о ее щеку. Его дыхание опалило кожу, возбуждая и ослабляя ее. Все, что она могла сделать, так это не затащить его обратно в постель.
– Если тебе когда-нибудь потребуется защита – ты знаешь, где я живу
Маргарита засмеялась, хотя сердце ее защемило от мысли, что она его больше не увидит.
– Иди, – сказал он, подгоняя ее сзади. – Прими душ. Я подожду тебя в комнате.
Она кивнула и посмотрела ему вслед, когда он уходил. И уже тоскуя по нему, она вымылась и оделась, а потом отвезла его обратно в Санктуарий.
Он открыл дверцу машины и повернулся к ней.
– Спасибо, Мэгги.
– За что?
– За то, что была со мной.
Она нахмурилась от его странных слов. Почему он благодарит ее за это?
– Это не составило мне никакого труда.
– Я никогда тебя не забуду, – выдохнул он и, взяв ее за руку, поцеловал в ладонь.
А потом вышел из машины.
Маргарита повернулась на водительском сидении и опустила окно.
– Рен?
Он повернулся.
– Все закончено, Мэгги. Так должно быть.
Прежде чем она успела ответить, он исчез в здании, даже не оглянувшись. Она слушала радио. Тихо играла песня Эдвина Маккейна «Я буду», заполняя пустоту, оставленную Реном.
Но сердцем она знала, что никто не поможет. Никто, кроме Рена. А он был полон решимости держаться от нее подальше.
Может, это было и к лучшему. В Рене присутствовало что-то очень темное и зловещее. Может, он прав. Может, с ним действительно что-то не так.
