— Детей? Так ты теперь спариваешься со смертными, чтобы они рожали мальчиков, которые потом становятся Воинами-вампирами? Это очаровательно, особенно в контексте того, что меня так строго осудили за создание моих сыновей!
— Уходи! — Золотые глаза Эреба засветились. — Покинь это место и прекрати вмешиваться в жизнь вампиров Никс и благородных Воинов, которые поклялись служить мне!
— А разве ты не вмешиваешься, пытаясь изгнать меня отсюда? Удивляюсь, что Никс это тебе позволила.
— Моя Супруга не знает, что я здесь. Я пришел только потому, что ты снова мутишь воду. А я живу, чтобы оберегать мою Супругу от смуты. Это единственная причина моего здесь появления, — сказал Эреб.
— Ты живешь, чтобы целовать ей ноги, и ты, как всегда, ревнуешь ее ко мне. — Калона не сумел сдержать радость, которую принесло ему признание Эреба.
«Я по-прежнему могу заставить Никс чувствовать! Богиня наблюдает за мной!»
Бессмертный обуздал свое волнение. Он решил скрыть свою радость от Эреба.
Когда Калона заговорил снова, его голос ничего не выражал:
— Знай же, я не клялся тебе служить. Я принес клятву Верховной жрице, олицетворяющей Смерть из-за дара Богини. Твой визит лишь дал мне повод четко разграничить тех Воинов, которые называют себя твоими сыновьями, и тех, кто этого не делает. Я не стану обременять твоих сыновей своим руководством!
— Тогда ты покинешь этот Дом Ночи, — сказал Эреб.
— Нет. Но ты уйдешь отсюда. И передай Никс вот что: Смерть не делает различий между теми, кто поклоняется Никс и теми, кто верит в иных богов. Смерть приходит ко всем смертным. Мне не требуется твоего дозволения или дозволения Никс, чтобы служить Смерти. А теперь уходи, брат! Меня ждут на похоронах!
Калона поднял руки и хлопнул в ладоши, отчего вокруг него всколыхнулась холодная волна серебристого света, разрушив созданный Эребом маленький пузырь Потустороннего мира и запустив Супруга Никс обратно в небеса.
Когда свет померк, Калона снова опустился на землю рядом с Храмом Никс.
Из-за угла выскочила Афродита. Остановилась. И уставилась на него.
— Меня призвали? — спросил Бессмертный.
Афродита моргнула и потерла глаза, словно ее зрение затуманилось.
— Ты тут с фонариком что ли баловался?
— У меня нет фонарика. Меня призвали? — повторил он.
— Почти. Одна слабоумная, то есть Крамиша, отвечала за свечи и забыла принести свечу Духа, и меня отправили за ней сюда, в Храм Никс. Ты должен вернуться к костру вместе со мной. Танатос закроет Круг, скажет что-нибудь хорошее про Дракона и представит тебя.
Чувствуя себя неуютно под пристальным взглядом этой странной нахальной человеческой девицы, которую Никс по непонятным почти никому причинам избрала своей Пророчицей, Калона что-то буркнул и повернулся, чтобы открыть дверь в боковой придел храма.
Но она не открылась.
Калона попробовал снова.
Он напрягся, приложив всю свою бессмертную силу.
Но дверь не поддалась.
И тут он заметил, что деревянная дверь исчезла. Ручка торчала из твердого каменного монолита. Входа не было. Не было ничего.
Внезапно Афродита его оттолкнула. Схватившись за ручку, она потянула ее, и камень растворился, снова превратившись в деревянную дверь, которая легко открылась. Афродита мельком глянула на Калону перед тем, как переступить порог храма Богини.
— Черт, ты такой странный!
Она тряхнула волосами и вошла внутрь.
Дверь затворилась за ней.
Калона прижал ладонь к дереву, и та под его прикосновением вздрогнула и превратилась из приветливого дерева в холодный камень.
Калона отпрянул, чувствуя, что его душа уходит в пятки.
Спустя пару минут Афродита вышла из совершенно нормальной на вид двери. Он держала толстую фиолетовую свечу и, проходя мимо Бессмертного, сказала:
— Ну, идем! Танатос желает, чтобы ты встал у границы Круга и попытался не привлекать внимания. Хотя, знаешь, было бы намного проще, если бы на тебе было больше одежды!
Калона последовал за ней, пытаясь не обращать внимания на поселившуюся внутри него пустоту. Он — именно тот, кем назвал его Эреб, порывистый дурак и узурпатор. Если Никс и смотрела на него, то только с презрением. Она отказала ему во всем — во входе в Потусторонний мир, в ее Храм, в ее сердце…
