Он обмотал цепочку вокруг ее запястья и конец привязал к перекладине под потолком фургона. Сильвия оказалась на ногах, прикованная за вытянутую вверх руку.
Нитто разорвал на ней блузку.
— Да ты, судья, оказывается, ничего себе, даже очень.
Сильвия похолодела.
— Отпусти меня! — умоляла она со слезами в голосе.
Мафиозо обвил ее талию рукой. С яростью и злобой впился в ее губы. Сильвия, извиваясь всем телом, пыталась вырваться из его рук, но он обнимал ее все крепче, жадно прижимая к себе.
— Нет, не-ет! — кричала Сильвия в отчаянии.
Но жалобные мольбы женщины возымели противоположное действие. Они только еще больше разжигали низменные инстинкты мафиозо, который хотел унизить ее так, чтобы она это хорошенько запомнила. Сорвав с Сильвии юбку, он изнасиловал ее.
Всхлипывания Сильвии становились все слабее.
Нитто, казалось, обезумел. С глазами, налитыми кровью, он ударил ее наотмашь по лицу, изо рта у нее побежал ручеек крови. Потом изо всей силы шмякнул о стенку фургона, укусил в шею.
— Вот, полюбуйтесь на нее, эту чертову судью. Она хочет всех засадить. Ну, давай, давай, арестуй меня, сука подзаборная!
В полицейском управлении Каттани ожидал Сильвию и не понимал, почему она так запаздывает. Не на шутку встревоженный, он сел в машину и поехал к ней домой. Не вызывая лифта, бегом поднялся на третий этаж. Несколько раз позвонил в дверь, но никто не отозвался.
Он чувствовал, что с Сильвией стряслась какая-то беда. Перепрыгивая через две ступеньки, сбежал вниз. Быстрым шагом пересек вестибюль и вдруг увидел ее. Сильвию высадили под козырьком у въезда в гараж. Она сидела на земле, прислонившись к выступу стены, в разорванной одежде, с лицом, залитым кровью.
— Сильвия! — Каттани обнял ее, нежно провел ладонью по лицу. Она наконец открыла глаза и сквозь пелену слез увидела перед собой комиссара. Кошмар кончился.
— Коррадо! — Она собрала последние силы и обеими руками обхватила его за шею. — Не уходи, не оставляй меня, Коррадо.
Он осторожно приподнял ее и взял на руки. Отнес в квартиру и вызвал врача.
— Прошу вас, только ничего не говорите мужу, — пробормотала она,
Каттани посмотрел на нее. Глаза у Сильвии были закрыты, она тяжело дышала. Он подошел к ней и прошептал на ухо:
— Не беспокойся. Об этом не узнает ни одна живая душа. Я останусь здесь и поухаживаю за тобой.
Приготовил кофе, но ему с трудом удалось заставить Сильвию его выпить.
— Мне ничего не надо, оставьте меня в покое…
Коррадо усадил ее в постели.
— Ну, перестань. Возьми себя в руки!
Поднес чашку к ее губам и заставил сделать глоток.
Через три дня Коррадо принес маленькую елочку. У дверей Сильвии он поставил дежурить полицейского. Увидев его с елочкой в руках, тот привстал и почтительно его приветствовал.
Состояние Сильвии не улучшалось. Наоборот. Иногда она бредила, билась в постели так, что на нее было больно смотреть.
— Ну, уже хватит, — сказал Каттани. Он присел на край кровати рядом с нею. — Пора успокоиться. Подтянись, Сильвия. Вставай, жизнь продолжается.
Она покачала головой, не поднимая ее с подушки.
— Оставь меня в покое.
— Даже и не подумаю. Я не дам тебе впасть в отчаяние.
Он просунул руку ей под голову и заставил приподняться в постели. Другой рукой пригладил ей волосы.
— Нет! — оттолкнула она Коррадо. — Отстань от меня.
Она вновь упала на подушку, отвернулась от него и натянула на голову одеяло. Тело ее содрогалось от рыданий.
— Послушай, что я тебе скажу, — продолжал Каттани. — Сейчас ты не спеша примешь душ, а потом мы пойдем прогуляться. Вот увидишь, это тебе поможет.
Из-под одеяла в ответ донеслись лишь всхлипывания, тихие и жалобные, словно плакал обиженный ребенок.
Каттани решил действовать по-другому. Резко откинул одеяло и взял Сильвию за талию.
— Ну-ка вставай! Будь послушной девочкой.
Поднимая ее, он чувствовал, как она дрожит. Сильвия вырывалась, закрывала лицо руками.
— Не хочу! Не хочу!
Он отнес ее на руках в ванную, открыл кран душа.
— Увидишь, тебе станет лучше.
Раздел ее и подтолкнул под горячую струю. Стал намыливать ей тело, в то время как она, протестуя, только трясла головой. Сильвия дала завернуть себя в махровую простыню и обхватила за шею комиссара, когда он понес ее обратно в постель. Ее отчаяние немного улеглось. Она потянула за край махровую простыню и стала вытирать волосы.
