Агату сделала мама, и у меня каждый раз от боли сжималось сердце, когда я смотрела на изогнутые вышитые бровки и носик–пуговку с четырьмя ноздрями. Поэтому, сидя по–турецки на полу прачечной и глядя в щель приоткрытой кухонной двери, я что есть силы вслушивалась в происходящее там. Разговоры Ферджи неизменно возбуждали любопытство, поскольку касались всего на свете: от того, кто в этом месяце вступил в брак, до того, кто попался на воровстве в местном супермаркете. Женщины с царственным видом восседали вокруг кухонного стола, и я высмотрела среди них новенькую. Худую особу с подбородком, похожим на рожок для обуви, и бровями как у несчастной Агаты.
— Вот что я вам скажу, миссис Старк, вы правильно сделали, что присоединились к нам. — Ферджи разливала чай в фарфоровые чашечки, взятые из шкафчика в гостиной. — Надеюсь, вас и ваших домочадцев не ждет в Кингс—Рэнсоме ничего, кроме счастья. Хотя если и существует место, где чувствуешь себя похороненным заживо, так это именно здесь. Ничего–то тут не происходит. И никогда не происходило. За исключением случая с нашей малышкой Тессой. Да вы, наверное, уже об этом слышали.
Миссис Старк открыла рот, но Ферджи уже пустилась в галоп:
— Такое кого хочешь потрясет! Она там лежала рядом с бутылочками с молоком, и, по мнению доктора, ей было не больше четырех–пяти дней. Самый хорошенький ребенок, которого я когда–либо видела. Одета словно для крестин! — Ферджи налила чашку себе, размешала три куска сахара и принялась усиленно дуть на чай. — Слава богу, я не умерла от потрясения! А должна сказать, доктор не рекомендует мне такие встряски из–за моего больного сердца! Весь день я не могла поднять даже метелки для пыли, настолько ослабела. А госпожа вела себя так, словно это непорочное зачатие. Понимаете, доктора сказали ей, что с этим делом у нее ничего не выйдет.
Миссис Старк пристроила ложку на блюдце и все–таки встряла:
— Выходит, девочка пришлась как раз кстати? Наверное, она испытывает благодарность, что ее подобрали и вырастили в хорошем доме.
— Как же! — Ферджи фыркнула. — Ведет себя как настоящая хозяйка. До госпожи, правда, ей еще пока далеко, но если наша девчушка не переплюнет по части надменности Букингемский дворец, то, значит, я ничего не смыслю в этой жизни. Хотите взглянуть на ее фото, миссис Старк? Привести девочку сюда я не могу, правила запрещают детям присутствовать на наших встречах, но мигом принесу вам снимок.
Как только кухонная дверь затворилась, в помещении ровно на три секунды воцарилось тягостное молчание.
— Вот что я скажу, — раздался голос миссис Бейкер, домработницы местного банкира. На ней была красная атласная шляпа без полей. — И пусть меня кто угодно слышит. На месте викария и его супруги я бы поостереглась брать бог знает кого с улицы! Вы же меня знаете, я не покупаю лак для полов у бродячих торговцев. И беспородного щенка на рынке мне не подсунуть! Когда я брала своего котика, то выложила за него четыре фунта, могла бы и десять, да у него одного уха не хватало, зато документы в полном порядке. Так что я точно знала, кого мне собираются всучить.
— Еще бы, — кивнула миссис Сальмон, женщина с четырьмя подбородками и багровым чешуйчатым лицом. — Это же само собой разумеется, так ведь?
— Поправьте меня, если я вдруг ошибусь, — пропыхтела дебелая миссис Смайт. (Вообще–то ее мужа звали Смит, но она предпочитала именоваться Смайт.) — Но, судя по дошедшим до меня слухам, дело не только в том, что эта девчонка надменна. Если хотите знать, с ней вообще что–то не в порядке. Я имею в виду, с головой! Джимми Эдвардс принес в школу бабочку в банке, так она ее выпустила, да еще сказала, что пожалуется на него в Общество защиты животных.
Миссис Старк неопределенно откашлялась.
— Я понимаю, что мне, как новому члену Женского хора, не следовало бы ничего говорить, да и миссис Фергюсон радушна и гостеприимна, но никому из вас не доводилось видеть фильм "Дурное семя"? Его показывали несколько лет назад. До чего ж страшное кино! Милая супружеская пара удочерила прелестную девочку и…
— Да–да, жуткая история! — Домработница банкира скосила глаза на дверь. — От здешней девочки отказалась собственная мамаша, а теперь скончалась и приемная. И все–таки это не одно и то же. Не может быть одним и тем же. Я всегда говорю, если ты не настрадаешься от этих маленьких чудовищ, ты не сможешь их полюбить.
