— То есть каждый из нас недолюбливает того, кого любит другой? — пожала я плечами.
— Тебе нужны телохранители, Анита.
— А почему просто не вернуться в Сент-Луис?
— Служба маршалов не одобрит, если бросить дело в разгар расследования, но суть не в этом.
К нам шли другие маршалы. Я придвинулась к Эдуарду и спросила:
— А в чем суть?
— Как ты поедешь домой?
Я нахмурилась, потом ответила:
— Полечу на первом же самолете, на который будут билеты, — и дома.
— Полиция тебя довезет до аэропорта, и дальше ты будешь там одна.
— Что?
— В аэропорту и в самолете ты будешь одна, Анита. Если бы я всерьез взялся тебя убирать, и было бы важно, чтобы меня при этом не увидели, я бы ждал именно этого момента. Чтобы ты оказалась одна, без полиции и без Жан-Клода.
Я наклонилась ближе, спросила тихо:
— Так как мне быть?
— Пусть приедет несколько охранников из Сент-Луиса.
— И как я это объясню копам?
— Что-нибудь придумаем.
Я поняла, что остальные маршалы подошли ближе, потому что лицо Эдуарда расплылось в широкой улыбке, засветилось обаянием, которого у Теда был вообще вагон. Если бы наемным убийцам давали «Эмми», Эдуард бы выиграл с большим отрывом.
Ничего подобного у меня бы не получилось, но обратить к коллегам-маршалам приветливое и пустое лицо у меня получилось. Они спросили:
— Ну, нашли чего-нибудь, что поможет взять этих гадов?
И мы с Эдуардом ответили в унисон:
— Нет.
Меня пригласили в офис маршала Рейборна — аккуратный квадратный кабинет. Единственным очагом беспорядка в нем был письменный стол, как будто хозяин выровнял по ниточке все ящики с папками, а на столе оставил их грудой, и они за ночь породили невысокие башни бумаг. Рейборн здесь, на месте, был главным. Если бы я была обыкновенным маршалом, он был бы начальником и надо мной, и Эдуардом, но противоестественное отделение быстро становилось самостоятельным, а это значит, что маршал Рейборн был очень не в духе. И в частности, его досада вызвана мной.
— Не первый десяток лет ходят слухи, что в Сиэтле есть свой клан тигров-оборотней, — сказал он.
Я смотрела на него с самым что ни на есть коповским лицом — вежливым, доброжелательным, заинтересованным, но совершенно непроницаемым. Каждая группа оборотней, каждый поцелуй вампиров свои дела ведет чуть-чуть по-своему. Вампиры и клан белых тигров Лас-Вегаса широко оглашают, кто они такие и чем занимаются. Красные тигры Сиэтла не столь сильно жаждут публичности. На самом деле Сиэтл даже не подозревает, что в нем существует клан тигров, — королеве клана такое положение нравилось больше. Оборотни являются гражданами в глазах закона, и потому никогда не было легальным убивать их на месте, как было с вампирами до того, как приняли законы о гражданских правах вампиров, но когда кто-нибудь из них перекидывается в животную форму, окружающие впадают в панику, и не одного оборотня при этом застрелили. Мне случалось пережить нападение оборотня, и я людям сочувствую, но среди моих лучших друзей есть такие, что раз в месяц покрываются шерстью. Так что некоторый конфликт интересов у меня здесь имеется. И маршал Рейборн, похоже, с этим согласен.
Кажется, он ждал каких-то моих слов, и я сказала:
— Я, к сожалению, здесь очень недавно, и слухи еще не успели до меня дойти.
— Тигры здесь есть, Блейк, я это знаю.
Он посмотрел на меня стальным пронизывающим взглядом серых глаз с оттенком оружейного металла. Хорошо выполненный жесткий взгляд. Наверняка злодеи под этим взглядом складываются, как дешевые столики. Но я-то не злодей.
— Очевидно, — сказала я, — что здесь жертва — известное лицо, выжившее после нападения тигра-оборотня.
— Блейк, не надо мне мозги парить, — предложил он голосом столь же твердым, как и его взгляд.
— Извините, это моя природная особенность.
— Что именно? — нахмурился он.
— Кружить головы. Вы же это имели в виду.
— Вы решили со мной позаигрывать?
— Да ничего такого!..
— А тогда зачем эта игра словами?
— А зачем тогда я тут даю сольный концерт в вашем кабинете, Рейборн?
— Потому что вы про этих киллеров знаете больше, чем говорите.
Только годы практики позволили мне не измениться в лице, и только едва заметное движение одного глаза, почти непроизвольный тик, проявил это желание. Наиболее близкое, что было у меня к «говорящему признаку», как называют это игроки в покер. Я скрыла его улыбкой, отличной улыбкой. Как правило, мужчин она отвлекает, а мне дает выиграть время, пока я думаю, что сказать.
