Между тем «сварка» была окончена. Все восемь рук одновременно ушли внутрь самохода. И ПК двинулся вперед.
Труба пошла за ним.
Движение это было очень медленным, и его даже трудно было заметить. Без трубы крот погружался гораздо быстрее.
Кто-то тронул Игоря за рукав скафандра. Он обернулся и увидел Козлову.
– Явилась все-таки, – сказал он. – Совесть проснулась?
– Ты сам куда-то пропал, – ответила она. – А потом я услышала, что ты разговариваешь с Дмитревским. Как он тебе понравился?
Игорь смущенно оглянулся, но Дмитревского уже не было возле него. Больше того, не было видно и крейсера штаба. Видимо, начальник «ЭПРА» успел уехать, пока он был поглощен зрелищем.
– Дмитревский отправился к месту закладки второй трубы, – пояснила Шура. – Он всегда лично присутствует при каждой закладке, на всех двадцати пяти базах.
– Сколько времени будет погружаться крот? – спросил Игорь.
– Сорок дней. Возможны задержки из-за особенностей грунта. Иногда приходится вытаскивать все обратно. Но, к счастью, эти случаи редки.
– Катастроф не было?
– Пока не было.
По тону ответа Игорь понял, что работники «ЭПРА» каждую минуту ожидают возможной катастрофы и готовы к ней.
– Опасная штука! – сказал он. – Кстати, куда девается грунт?
– Он выбрасывается на поверхность через эти же трубы. Через двадцать часов, или немного позже, здесь начнется непрерывное извержение глубинных пород. Тогда надо будет внимательно следить и производить непрерывный анализ. Мало ли что может оказаться. К тому же температура недр все время повышается.
– ПК останавливается?
– Да, через каждые двести метров. Последние трубы очень трудно присоединять. Приходится предварительно раскалять их торцы. Ты прав, – работа опасна. Но в этом есть и своя прелесть.
– Прелесть?
– Слишком мало осталось у нас, на Земле, таких работ, где нужна смелость.
– Разве не все автоматизировано?
– Почти все. Я возвращаюсь на базу, – прибавила Шура. – Идешь со мной?
– Да, пошли!
Он бросил прощальный взгляд на трубу (она не укоротилась заметно) и пошел за Козловой.
По дороге им встретилось несколько громоздких машин, медленно ползших по дну.
– Это подвижные лаборатории и вспомогательные агрегаты, – сказала Козлова. – Они переходят на новое место. От недавно законченных труб, где уже делать нечего.
– Место работ все время удаляется от базы?
– Да, в обе стороны. А потом и сама база будет перенесена на другое место.
Время шло однообразно, но не скучно. Интересная работа всецело захватила Игоря Горелика.
День был строго регламентирован. Работа, сон, развлечения – все имело свое, раз навсегда установленное, время. И это так же помогало не замечать отсутствия новых впечатлений.
Раз в три дня, в течение получаса, Игорь имел возможность поговорить с матерью по радиотелефону. Он не пропускал своей очереди, главным образом потому, что знал – мать беспокоится о его здоровье и ее собственная работа идет лучше, после того как она увидит сына.
На свое здоровье Игорь никогда не жаловался. И в условиях «заключения» под водой выглядел так, что даже мать не находила повода поволноваться за него.
В подводном павильоне были гимнастический зал и бассейн для плавания. В верхнем этаже помещался «зимний сад», где рекомендовалось проводить не менее часа в день. За этим строго следил врач базы. Народ был крепкий, не склонный к заболеваниям, и врачу делать было почти нечего. Александр Пугачев помимо медицинских обязанностей выполнял еще и работу ученого ихтиолога. Суханов редко отпускал его на дно, и материал для работы доставляли поисковые группы. Лаборатории базы были прекрасно оборудованы.
Как-то под вечер Дмитрий Козлов подошел к Игорю, игравшему в шахматы с Шурой, и сказал ему:
– Завтра в длительный поиск отправляется группа Анатолия Купцова. Ты отправишься с ней.
– Наконец-то! – облегченно вздохнул Горелик.
Купцова он хорошо знал. Тот был всего на год старше, и они часто встречались в университете. В свое время Игорь остро завидовал Анатолию, когда узнал, что Купцова приняли на работу в «ЭПРА».
– Ты не обижайся, – сказал Дмитрий. – У нас так принято. Всех новых сотрудников подвергают испытанию на терпение. Ведь нам часто приходится безвыходно сидеть в таком «заключении». За три месяца можно увидеть, годен человек для работы в «ЭПРА» или не годен.
