Где господствует один, - подчеркнул Спиноза, - там истина попирается, подавляется ожесточением и раболепством. При разбирательстве дел, обращают внимание не на закон или истину, но на размер богатства. В этом случае народ справедливо говорит, что ценою царской крови можно вернуть и защитить истину...
Спиноза убедился, что его вызвали в Утрехт не для ведения серьезных переговоров о судьбе Нидерландов. От него хотят признания величия Людовика XIV, заискивания и лести.
В ответ на все попытки купить совесть философа он еще решительнее будет призывать людей к тому, чтобы они брались за оружие в борьбе против всякого насилия.
Не дождавшись принца, Спиноза покинул Утрехт и вернулся в Гаагу.
На Павильонсграхте его встретила с шумом и гиканьем толпа. Кое-кто обозвал его шпионом и даже бросил в него камень. "Самое тяжелое бремя, которое могут наложить на нас люди, - подумал Спиноза в эту минуту, заключается не в том, что они преследуют нас своим гневом и ненавистью, а в том, что они этим внедряют ненависть и гнев в наши души".
С трудом он добрался к дому Спиков. Толпа бросилась за ним. Живописец был взволнован. "Не бойтесь за меня, - сказал ему Спиноза, - мне легко оправдаться. Многие люди, уважаемые и достойные доверия, знают, что побудило меня к этому путешествию. А впрочем, будь что будет! Если толпа вздумает шуметь перед вашей дверью, я сейчас же выйду, хотя бы со мной обошлись так же, как с несчастным де Виттом, Я честный республиканец и никогда не имел в мыслях ничего, кроме славы и блага моей родины".
Спиноза твердо решил: до окончания работы над "Этикой" он ничем другим заниматься не будет. Всю энергию и все знания впредь посвящаются только ей одной. Ведь "Этика" должна стать кодексом вольнодумия, справедливости, правды и счастья, и каждая теорема в ней - своеобразной статьей этого кодекса.
"ЭТИКА"
Проходят два года. О жизни Спинозы как будто никто ничего не знает. Безвыходно сидит он на своем мезонине, словно на горной вершине, и работает там напряженно, без устали, шлифуя "Этику". Ей он без остатка отдает красоту своего разума И доброту своего сердца.
В 1675 году она была закончена. Труд жизни был завершен.
Медленно и последовательно пришел Спиноза к "Этике", наиболее полно раскрывающей величие его гения. Здесь начинается его торжественное шествие в бессмертие.
В "Этике" нет ничего лишнего, никакого преувеличения. Все просто, ясно и естественно. В ней обилие человечности, высшая доброта и подлинное счастье. Учение и человек слиты в ней воедино. Спиноза и спинозизм гармоничны и целостны, не оторвать одно от другого. "Высшая природа человека, - говорил Спиноза, - есть не что иное, как познание единства, в котором дух живет заодно со всей природой".
Содержание "Этики" - внутренний мир Спинозы, его принцип гармонии, проявление "высшей природы человека".
Значение спинозизма для прогрессивной мысли XVIII и XIX столетий отразилось в следующих словах Гейне: "При чтении Спинозы нас охватывает то же чувство, что и при созерцании великой природы в ее пронизанном жизнью покое. Лес возносящихся к небу мыслей, цветущие вершины которых волнуются в движении, меж тем как непоколебимые стволы уходят корнями в вечную землю. Некое дуновение носится в творениях Спинозы, поистине неизъяснимое. Это как бы веяние грядущего".
Мудрое и мощное сознание автора "Этики", воплощенное в логически стройную систему, тождественно яркому и буйному художественному видению Рембрандта, гениального старшего современника Спинозы 1. Спинозу и Рембрандта роднит лучезарный взгляд на чувственный и нравственный мир, умение воссоздать его, широта замысла, глубина мысли, полнота чувств, звучащая ясность. В их произведениях все соразмерно, озарено мудростью, великой гармонией красок и идей. Как образы Рембрандта могли бы сойти с картины и присоединиться к зрителям, так природа и человек у Спинозы живые существа, которые реально действуют вокруг нас и вместе с нами. "Рембрандт, - говорит бельгийский поэт Эмиль Верхарн, - покрывает славой все изображаемое им. Портретное искусство силой его гения превращается в искусство апофеоза. Ни один художник не понимал этого искусства более своеобразно и оригинально. Модель существует для него постольку, поскольку он заставляет ее выразить какое-либо чувство или глубоко человеческую правду. Он не упускает ни одной черты, какая ему представляется в модели". И далее: "Для Рембрандта тело священно. Он никогда не приукрашивает его, даже тогда, когда рисует Саскию. Тело - это материал, из которого создано человечество, печальное и прекрасное, жалкое и великолепное, нежное и сильное. Даже самые некрасивые тела он любит так же, как любит жизнь, и возвышает всею властью своего искусства".
