Равиль Филиппович Ибрагимов, однажды ожегшись на своих подельниках, принял решение, как мы знаем, отныне все делать самостоятельно. И, занявшись масштабным бизнесом, понял, что для независимого ведения дел ему необходимо создать свой собственный банк. Нет, он не был мегаломаном, но — человеком дерзким, способным глядеть далеко, поднявшись высоко над привычным обывательским горизонтом. Это был первый частный банк в тех краях: сначала полу подпольный, потом официально зарегистрированный. Именно банк и принес Равилю полную удачу: в этом деле он, человек без образования, освоивший, правда, еще в своем ателье, а потом в своем цехе азы бухгалтерского дела, оказался своего рода вундеркиндом. Нужно было только понять, что деньги — тот же товар, покупай подешевле, продавай подороже. И давать кредиты нужно тем, кто способен оборачиваться быстрее, чем конкуренты. А среди частных лиц иметь в клиентах лишь избранных — с нищим в массе своей населением пусть работают сберкассы.
Денег стало много. Потом очень много. Квартира и офис в Москве, связи за границей, доступ на закрытые форумы и совещания в очень узком кругу. Его главной победой в том период стал перенос в столицу головного банка. И частичный переезд в Москву, потому что оказалось очень не легко нащупать в столице бывшей империи все подводные камни и течения, занимаясь таким жестким бизнесом. К тому же, скрывая отвращение и презрение к элите, как она сама себя называла, публике лощеной, но в большинстве ленивой, жадной и трусоватой, пришлось-таки обучаться навыкам и правилам небожительства.
При этом свою малую родину Равиль, конечно, не забывал — как никак первый банк он открыл в родном областном центре. Впрочем, времени на этот, ставший дочерним, бизнес у него не оставалось. Он назначил управляющим человечка, которого порекомендовали верные люди, и отписал тому немалые полномочия, но отчеты читал невнимательно, сбрасывал заместителю. Именно эта небрежность, столь несвойственная Равилю, позже дорого обойдется ему. Возможно, Равиль полагал, что с той стороны ему не может ничего грозить: где-где, а за спиной, в родных местах он слыл героем и хозяином, и там у него — самый прочный тыл. Если я прав и не ошибаюсь в своих предположениях, то следует заключить: Равиля, человека осторожного и трезвого, в этом случае подвело самомнение и даже в известной доле наивность. Так самые коварные, самые острожные люди подчас ошибаются в самых близких…
Но это позже. Сейчас он шел вверх. Для себя залог успеха он определил кратко: везение и осторожность, осторожность и везение. Чтобы везло, нужно было чувствовать момент, то есть обладать острым нюхом; осторожность же сводилась к тому, что никогда нельзя жадничать и никогда не доверять фарту, не обеспеченному и не подготовленному собственными усилиями. Если бы Равиль играл в покер, то стал бы, наверное, хорошим игроком, но — в азартные игры он не играл, даже в рулетку, так, в очко по маленькой в семейном кругу, эта привычка осталась с юности. Отметим, что когда Равиль окончательно встал на ноги, ему было едва тридцать. И параллельно с тем, как поднимался к заоблачным высотам Равиль, у Женечки тоже занималась дивная карьера: ну, для его круга, конечно.
Он легко поступил в театральный институт безо всякой посторонней поддержки, не имея ни связей, ни блата; впрочем, отец все-таки замолвил словечко кому надо, так, для очистки совести, но без отлично сданных экзаменов это не помогло бы. Поступал Женечка по департаменту критики. И сразу же попал — потом выяснилось, сыграло свою роль его вступительное сочинение — в семинар профессора истории западного театра по фамилии, как ни странно, Люмьер. К знаменитым братьям он, по всей видимости, отношения не имел, был русским французом, предки которого осели в России не только задолго до Прибытия поезда, но еще в до-наполеоновские времена, о которых сказано дней Александровых прекрасное начало. Кажется, произошло это не по обычной линии гувернерства у русских недорослей, но по линии Соединенных, что ли, Друзей. Да, как-то Люмьер во время занятий, ушедши вдруг от основной темы, помянул три буквы S — Soleil, Science, Sagesse — на таинственном треугольнике на Восточной стороне ложи злато-розового креста. Впрочем, тут же и прервал себя,
