Менты, видимо, уже предупрежденные руководством, вышли встречать нас всем скопом. В глазах у них читалось глубокое облегчение. (Еще бы, от «висяка»[6] избавились.)
— Где тело? — с ходу спросил Кирилл Альбертович.
— В доме, — ответил старший из оперов, багроволицый здоровяк в звании майора. — Мы давно вызвали труповозку, но она где-то застряла, зараза.
— Слава богу! — выдохнул Ильин.
— Что-нибудь интересное обнаружили? — поинтересовался я.
Здоровяк виновато отвел глаза.
— А где гражданка Чистякова?
— Она точно что-то скрывает! — оживился майор. — Если хорошенько поднажать…
— Отвечайте на поставленный вопрос, — ледяным тоном перебил я.
— Да там же, в доме, — стушевался он. — Мы ее в чулане заперли для пробуждения сознательности.
— Идиот! — прорычал Логачев, грозно надвигаясь на старшего группы. — Хочешь, я в тебе и сознательность разбужу, и мозги прочищу, и законность соблюдать научу?!
Багроволицый испуганно попятился.
— Вон отсюда! — рявкнул Васильич.
Ментов словно ветром сдуло. Спустя секунды обе их легковушки сорвались с места и с бешеной скоростью понеслись по проселку.
— Дебилы, — проворчал полковник, осмотрелся по сторонам, остановился взглядом на одной из сосен и, подсечкой сбив с ног Альбертыча, сухо бросил: — Ложись.
Все мы, включая Логачева, одновременно распластались на земле. Бесшумная очередь, пропоров воздух, оставила цепочку вмятин на броне нашего «бумера».
Пф-ф… Пф-ф… Пф-ф… — ответил выстрелами из «ПСС» Васильич и со змеиной быстротой заскользил к лесу сквозь высокую траву, которой зарос неухоженный двор.
— Свидетельница! Альбертыч! Дом! — лаконично скомандовал я майорам Филимонову и Горошко, устремляясь вслед за полковником.
«Преступник знал, что Чухонцев работал на ФСБ и, убрав Сюзанну, затаился, дожидаясь прибытия кураторов. Возможно, он из той самой веселой компании „спецов-убийц“. Если так, то нам крупно повезло!» — промелькнуло в мозгу.
Пф-ф… Пф-ф… — вновь подал голос пистолет Васильича.
Тр-р-р… — стрекотнул в ответ «вал».
К тому времени я уже достиг ближайших деревьев и разглядел смутную тень, метнувшуюся в глубь соснового бора.
Пф-ф… Пф-ф… — дважды пальнул я вдогонку.
Послышался приглушенный стон.
«Кажется, попал! Теперь далеко не уйдет!»
Перемахнув через невысокий заборчик, я снова залег и прислушался. Тишина!.. Затем три раза крикнула сойка — условный сигнал от Логачева, означавший — «Жив, здоров, действую самостоятельно».
Тр-р-р-р… — мгновенно среагировал наш подранок… (Молодец! Настоящий профи! — Д.К.[7]).
Сумев определить по звуку то место, откуда стреляли (метрах в тридцати от забора), я проделал ряд манипуляций,[8] заставивших противника выпустить в меня остаток «магазина», и вихрем понесся к нему. Одетый в спецназовский камуфляж с «разгрузкой», он лежал в небольшой, засыпанной опавшей хвоей ложбине и лихорадочно менял «магазин». Правая штанина и левый рукав набухли кровью. Раненая рука слушалась плохо, что в значительной степени затрудняло перезарядку автомата. И только поэтому я не получил смертоносную очередь в упор! (Случайно встретившись с ним взглядом, я понял — передо мной спец высшей пробы. Не хуже меня самого.)
Пф-ф — я на бегу выстрелил ему в правое плечо. Но… не «обезручил». Видимо, просчитав подобный расклад, он, невзирая на раны, резко отпрянул в сторону (пуля лишь слегка поцарапала кожу), выхватил боевой нож, но метнуть не успел. Высоко подпрыгнув, я приземлился обеими ступнями ему на туловище. (Именно таким ударом Логачев, помнится, проломил потолок в особняке людоеда Новицкого.[9]) Громко хрустнули сломанные кости. На губах противника показалась кровь, нож выпал из ослабевшей руки. Я уже торжествовал победу — «Живым взял!!! Спецы от таких травм не умирают. По крайней мере сразу. Хватит времени для блицдопроса под „сывороткой“.
И вдруг произошло непредвиденное. Весь перекошенный от боли и ненависти, он прильнул лицом к верхнему кармашку разгрузки и выдернул зубами кольцо от гранаты.
«Все! — мелькнула отрешенная мысль. — Допрыгался, дятел!»[10]
В следующий момент чья-то могучая рука схватила меня за шиворот и словно котенка отшвырнула далеко в сторону.
