— Если бы дисциплинарная комиссия внесла в заключение последний из перечисленных тобой пунктов, ты бы сейчас не новобранцев муштровал, а вшей в камере давил, — напомнил генерал.
— И я даже знаю, кого должен за это благодарить, — подхватил Быков. — Спасибо, товарищ генерал-майор! Земной вам поклон — и от меня, и от ребят… И еще спасибо, что не пришили нам какой-нибудь там… этот… геноцид!
— Слушай, — потеряв терпение, сдержанно вспылил генерал, — ты чего ко мне привязался, а? Ко мне-то у тебя какие претензии? Если так обижен на армию, кто тебе мешает снять погоны? А если недоволен Россией, так в любой другой точке света твоим талантам найдется достойное применение. Чего ты от меня хочешь — чтобы я время вспять повернул? И сядь ты, наконец, шея болит на тебя смотреть!
Быков немного помолчал, потом фыркнул, хмыкнул и сел, поставив автомат между колен. Старый полумягкий стул придушенно скрипнул под его тяжестью. Генерал тоже уселся, заняв место хозяина кабинета, и придвинул к себе пепельницу. Движения у него были немного порывистые, и Быков, за прошедшие годы не утративший наблюдательности, это заметил.
— Ну, всё, всё, остынь, ваше превосходительство, — сказал он. — Гляди-ка, обиделся! Ничего, переживешь. Нам, поди, обидней было. Давай выкладывай, с чем пожаловал.
— Есть работа, — закуривая, сказал Андрей Никитич. — Причем как раз по твоей части. Вчера пропал один человек. Его надо найти.
— Ничего себе — по моей части! — насмешливо фыркнул майор. — Я тебе кто — милиция? ФСБ? Служебно-разыскная собака?
— Ты разведчик, — сказал генерал. — Причем хороший — как раз такой, какой нужен.
— Надо же, вспомнили! А ничего, что я два с половиной года не в разведку ходил, а учил новобранцев отличать правую ногу от левой?
— Думаю, ничего, — сказал Андрей Никитич. — Тем более что выбора у нас все равно нет.
— У кого это у вас?
Генерал вздохнул.
— Информация секретная, Роман Данилович, — сказал он. — Ее огласка, независимо от того, насколько широкой она будет, может привести к крайне нежелательным последствиям…
— Например?
— Например, третья чеченская.
— Хорошо, что не мировая. Что ж, боишься, что я пойду трепаться, — не говори. Поищи кого-то более надежного… Не понимаю, кстати, почему с таким серьезным делом ты явился ко мне. В России столько силовых структур…
— И любая из них может быть причастна к исчезновению нашего клиента. А у тебя, — генерал усмехнулся, — у тебя алиби. Ты во время похищения торчал на полигоне в тысяче километров от места происшествия. Кроме того, этот человек — бывший десантник и мой личный друг. Мы вместе прошли Афган, и…
— Вот с этого и надо было начинать, — перебил его Быков. — Валяй излагай.
— То есть ты согласен?
— А ты сам-то как думаешь? Что бы ты сам ответил на моем месте — что хочешь и дальше торчать тут, в учебке, и гадать, сколько твоих курсантов доживет до дембеля?
— Хорошо, — сказал Андрей Никитич, постаравшись произнести это как можно сдержаннее, чтобы по голосу не было понятно, насколько это в самом деле хорошо. — Тогда перейдем к делу.
Он расстегнул привезенный с собой портфель, вынул оттуда большой конверт из плотной бумаги, выудил оттуда и положил на стол фотографию Расула Магомедова.
— Вот человек, которого ты должен найти, — сказал он.
