– Что сопли жуете? – продолжал активничать Вахтанг, на этот раз избрав мишенью своих острот Жано и Зураба. Те сидели кислые, словно по ошибке глотнули шампуня. – Занялись бы лучше делом, чем шляться по кабакам.
Малхаз махнул рукой, подзывая к столику официанта.
– Принеси нам «Калифорнию» и «Филадельфию» на всех.
Официант, кивнув, тут же ретировался.
За Гогнадзе-младшим в Тбилиси давно закрепилась слава знатного гуляки и дебошира, расточительного и в то же время обаятельного подонка. Привычка сорить деньгами была у Малхаза в крови. Обслуживающий персонал любого элитного заведения города знал, как ему угодить, чтобы получить сотню-другую долларов на чаевые.
Друзья Вахтанга угрюмо цедили виски и время от времени выпускали клубы сигаретного дыма.
Вахтанг, развалившись на диване, сидел с таким видом, словно все это заведение было у него в кармане, и со стороны его можно было принять за хозяина этого кабака.
– Слышишь, Малхаз, давай отойдем. Нужно обсудить кое-что. Все равно жрачка еще в процессе.
Малхаз снова напрягся, почувствовав, что на его бледном лбу выступили мелкие бисеринки пота, свидетельствовавшие о том, что его опять начала душить тревога, посещавшая его ежедневно и отравлявшая его безмятежное существование.
– Завтра, может? – он все-таки попытался увильнуть от разговора, опасаясь, что при разговоре Вахтанг захочет посмотреть ему в глаза, увидит расширенные зрачки и сразу поймет всю его вялость и нежелание общаться на «сложные» темы.
На Вахтанга его возражение совершенно не подействовало.
– Слушай, брат, что за дела? Я тебе не девочка, чтобы завтра. Базар есть – нужно решить вопрос.
– Ладно, ладно, – устало вздохнул Малхаз, закуривая, – пойдем.
– Ждите нас здесь, – напоследок бросил Вахтанг своим друзьям, которые еле заметно кивнули в ответ. – Мы скоро вернемся.
Когда братья отошли от столика на порядочное расстояние, Вахтанг с нотками подозрения в голосе поинтересовался:
– Чего такой вялый? Сидишь как на похоронах. Что случилось?
– Траванулся какой-то гадостью утром, – пожаловался Малхаз, ощущая, как напряжение сковывает все тело стальным панцирем. – Все никак не отпускает…
Вахтанг, чуть сощурившись, пристально посмотрел на брата. Такой взгляд обычно не предвещал ничего хорошего ни для Малхаза, ни для других людей, рискнувших в этот момент оказаться на пути Вахтанга.
– Не рассказывай мне сказки. Я видел, как ты там корчился за углом. Думаешь, как шалава, на проспекте от ментов спрятаться? Со мной такая херня не пройдет, брат.
Они вышли из прокуренного холла на улицу, где по-прежнему толпились десятки страждущих попасть в ночной клуб.
Вахтанг, не обращая никакого внимания на многочисленных зевак, взял брата за шкирку, как какого-нибудь малолетнего правонарушителя, и, сопровождая свои действия отборной нецензурной бранью, затолкал его в свой черный внедорожник.
Малхаз оцепенело смотрел на брата, который тряс его, словно мешок с гнилой картошкой, и орал на весь салон авто, благо шумоизоляция и тонировка позволяли сделать конфликт незаметным снаружи.
– Ты долбаный ублюдок! Думаешь, что Вахтанг дурак? Наркоша конченый!
И Вахтанг отвесил ему несколько увесистых пощечин, предварительно сорвав солнцезащитные очки и в порыве ярости разломав их на пластмассовые ошметки.
– Вахтанг, не надо! Вахтанг! – слезливо бормотал и всхлипывал Малхаз, шмыгая в кровь разбитым носом.
Видел бы его сейчас кто со стороны – и этот ореол богатства, заносчивости и успешности был бы развеян за мгновения.
– Думаешь, я лох дворовый? Как будто я не вижу, что ты обдолбался в хлам! Где этот дилер? Ну, покажи мне его! Я сейчас все мозги ему вытрясу!
Малхаз прекрасно знал, где ошивается дилер, регулярно снабжавший его наркотой, но также он прекрасно знал, что сделает с дилером Вахтанг и что после такого инцидента все дилеры будут обходить Малхаза стороной, а ведь это немыслимо, потому что без кокаина с такой скучной жизнью он долго не протянет.
– Его здесь нет! Он уже уехал, – сбивчиво забормотал Малхаз, чувствуя, что еще десять – пятнадцать минут такого «терапевтического сеанса» – и ему придется сменить джинсы.
