— На место!
Вот и хозяин появился. Это стало понятно всем — и людям, и животным.
Собаки, поджав хвосты, потрусили к воротам, где стояли две бревенчатые конуры. Они как две капли воды походили на домики для раздачи новогодних подарков.
Повернув лишь голову, Воеводин изобразил рукой подзывающий жест. Когда Виталий и Яков приблизились, сенатор направил колючий взгляд на помощника:
— Сходи-ка посмотри, не пришел ли мне факс. — И продолжил без паузы, глядя на капитана: — Знаете меня?
Разумеется, Яков слышал имя генерала КГБ Алексея Александровича Воеводина, неоднократно видел высокопоставленного чиновника на экране телевизора. Одно время он не сходил с экранов, его приглашали то на одно ток-шоу, то на другое, брали интервью у подъезда Совета Федерации. Вживую же увидел его впервые; на удивление, он оказался небольшого роста. Может, по сравнению с атлетически сложенным Виталием Козыриным.
— Да, товарищ генерал, — ответил капитан.
— Называйте меня по имени-отчеству. Помните?
— Да, Алексей Александрович.
— Вот и отлично. Не будем касаться темы, по которой вы и ваши товарищи прибыли в столицу. Хотя... почему бы и нет? Почему бы не поговорить о ваших сослуживцах? В вашем отряде есть четкие разграничения по агентурной работе? Кто из тех, кто прибыл с вами в столицу, теснее других связан с бакинской резидентурой ГРУ?
Таким человеком являлся сам Яков Моравец.
* * *
СПРАВКА
Бакинская резидентура укомплектована офицерами российской военной разведки, имеющими «большой опыт работы в Закавказье, Средиземноморском регионе и странах Среднего Востока». Это позволило ГРУ практически в реальном режиме времени отслеживать ход переговоров между Баку и Вашингтоном.
* * *
— Не хотите отвечать? Тогда, быть может, назовете причину, по которой вы в ресторане «Гранд» получили крупную сумму в долларах? Интересно, хватит этих денег на то, чтобы купить вакансию вулканолога на Камчатке?
Сенатор прикурил, щелчком отбросил спичку, проследив за ее недолгим полетом, и по привычке пустился как бы в размышления вслух:
— Знаете, Яков Николаевич, бытует мнение, что, когда речь заходит о деньгах, все говорят о долге. Поначалу я спорил с ним, а потом подумал:
«Черт возьми, о каком долге идет речь?» Долге перед страной, государством, народом? Или денежном долге? Тогда, выходит, это мнение — не что иное, как каламбур. Кто-то очень умный заложил в него несколько значений. И наша с вами беседа может пройти в двух направлениях. Все зависит от вас, какую форму разговора вы изберете. Только не забывайте, что вашим собеседником является глава Комитета по госконтролю за органами внешней разведки. А у меня их пять, — хозяин растопырил пятерню, подержал у лица и как-то зло сжал пальцы в кулак. — Не буду ходить вокруг да около. Хочешь работать на меня? — жестко спросил сенатор, переходя на «ты». — Или спрошу по-другому: хочешь иметь приличные деньги? На порядок выше, чем ты получал в «Гранде». Деньги эти, между прочим, были мои.
«Молодец! — похвалил себя Моравец. — Ты получил деньги от куратора органов внешней разведки».
— Каким образом? — наконец ответил Яков. — Мне придется уволиться со службы?
— Нет, — сенатор категорично выставил ладонь. — Ты будешь получать официальные приказы от своих начальников, а коррективы к ним — от меня или моих людей. Причем от приказа не отступишь ни на шаг. Я могу сделать твою жизнь красивой и сытной, а могу оставить все как есть. Пройдем в дом.
И там капитан увидел огромную гостиную с двумя каминами, отделанными мрамором, дивную лепнину на потолке, витые лестницы с дубовыми перилами, подлинные картины мастеров XVIII — XIX веков и многое, многое другое. Вряд ли его глаза стали проводником зависти, однако он все видел, впитывал в себя, думал, что и у него жизнь может круто измениться. На какой-то момент ему показалось, что ступал он по газону своей «дачи», что гостиная с мебелью из ценных пород дерева — тоже его.
Есть секретные агенты, работающие под прикрытием, которые имеют все то, что походя демонстрировал ему сенатор. Есть и такие, которые, уйдя со службы, буквально без какого-либо прикрытия купаются в собственных бассейнах, играют в теннис на собственных кортах, выезжают на своих лошадях. А кто-то, продолжая трудиться на «контору», на свою нищенскую зарплату мог позволить себе и «Мерседес» последней серии, и «Брегет» за пятьдесят тысяч долларов.
