На часах было около трех по полудню. Офицеры и прапорщики разошлись на обед. В части под осенним закавказским солнышком жизнь потекла, как густой кисель. Гудящая муха периодически стукалась об оконное стекло контрольно-пропускного пункта и убаюкивала дежурного, сидящего за столом. Голова его медленно свешивалась все ниже и ниже. Дневальный, из молодых, кемарил стоя, как лошадь. Идиллию нарушило появление какого-то капитана, который, по его словам, привез трех бойцов, «из учебки». Дежурный по КПП связался с дежурным по части, но тот ушел проверять несение службы суточным нарядом в подразделениях. Это была официальная версия, а скорее всего завалился он спать, оставив «на телефонах» дежурного по штабу. Капитан оказался офицером настойчивым и потребовал, чтобы его проводили к дежурному немедленно. «Проводи его» — сказал молодому дневальному сержант, — «А эти — пусть посидят в курилке», — кивнул он на солдат. Гриша шел за дневальным ни много ни мало, а с целью выкрасть дежурного по части, но, к его великому сожалению, дежурного в комнате отдыха не оказалось. Вместо него за столом сидел сержант. Поговорив с «отличником боевой и политической» минут пять, Бородин выяснил, что ждать дежурного — занятие напрасное, поскольку он скорее всего спит в каптерке у себя в батарее. Понятно, что там его по таким пустякам, как прибытие командировочных, будить не станут. Командир с начальником штаба — на учениях. За главного остался зам по тылу, поэтому, даже к его прибытию, дежурный вряд ли вернется в дежурку.
«Да! Бардак тут у вас!» — сказал Гриша. Сержант согласно улыбнулся. Григорий, как бы между делом, достал из кобуры пистолет и извлек обойму с боевыми патронами, которые ему совершенно официально выдавались перед учениями для охраны, имевшейся в группе секретной техники и документов. Сержант проявил заинтересованность: «Ого! Боевые!»
«Да!», — сказал Гриша, вставил обойму, передернул затворную раму и приставил пистолет ко лбу дежурного по штабу. После чего, не дав тому опомниться, он быстро и негромко сказал: «Я американский разведчик. Вот тебе сумка, сложи туда всю документацию и иди впереди меня. Малейшее движение или попытка кого-нибудь предупредить — стреляю без предупреждения». Челюсть сержанта отвисла и он от такой новости обратился в статую «Ну! Живо!» угрожающим полушепотом рыкнул Григорий. Сержант лихорадочно стал запихивать в целлофановый пакет документацию дежурного по части. Когда он справился с этой задачей, Бородин скомандовал «Пошли!». По дороге он негромко объяснил сержанту, что на КПП тот скажет дежурному, что командированные случайно прибыли не в ту часть и выйдет с ними, для того, что бы показать, как покороче пройти на автостанцию. Идя на ватных ногах, сержант кивнул в знак согласия.
А в это время несколько офицеров и прапорщиков, перекуривая «трепались» в присутствии «командировочных», о том, как они «в два счета» переловят какой-то «спецназ», который должен действовать против них. Проходя мимо курилки Гриша, махнул своим рукой, чтобы двигались за ним и громко сказал: «Это не та часть!». После этого сержант, как по-писаному, рассказал на КПП все, что от него потребовал Григорий и вся компания беспрепятственно покинула часть в сопровождении дежурного по штабу. Дойдя до железнодорожного полотна, сержанту в кустах завязали глаза. Поводив его немного, для того, чтобы создать впечатление неблизкого пути, разведчики прибыли к месту дневки, где начался основной спектакль.
Поскольку разведчиками в Бородинской группе были «лица кавказской национальности», за исключением туркмена Абдурахманова, изначально «косить» решили под турецкую разведгруппу, с которой действует офицер ЦРУ — Уильям Браун — он же Гриша Бородин. Бойцы в присутствии пленного разговаривали только на азербайджанском, поскольку он очень похож на турецкий. Сам Григорий иногда начинал отдавать команды на английском. Бедолага сержант от этого и вовсе обалдел, а Гришка, пользуясь этим, начал вербовать его для работы на американскую и турецкую разведку. Но не тут то было. Парень оказался настоящим комсомольцем и наотрез отказался подписать вербовочное предложение. Комедия начинала плавно перетекать в трагедию. Отозвав своего заместителя, Григорий коротко объяснил ему план дальнейших действий. Сержант, поняв замысел командира, коротко хохотнул и, согласно кивнув, пошел доводить его до подчиненных.
