Она упала в ближайшие кусты в невыразимом страдании и отчаянии. Затем вернулась к могиле. Солдаты эйнзатцгруппы уже уехали. Женщина хотела умереть.
«Я молилась, чтобы могила разверзлась и приняла меня живой. Во многих местах сквозь землю могилы проступала кровь. Она лилась, как поток воды. Теперь весной я всегда вспоминаю те потоки крови сквозь землю могилы. Я пыталась копать могилу руками, но не смогла раскопать ее. Я звала свою мать, своего отца. «Почему они не убили меня? В чем моя вина? Мне не к кому пойти. Я видела, их всех убили. Почему я избежала этой участи? Почему меня не убили?»
Через три дня крестьянин нашел раненую женщину и взял ее к себе домой. Его жена кормила ее и ухаживала за ней, а когда она снова смогла двигаться, она ушла в лес, где прятались другие евреи. Она жила там три года (видимо, в отряде белорусских партизан. – Ред.), пока ее городок не был освобожден войсками союзников (Красной армией. – Ред.).
Когда госпожа Йосселевская закончила свой рассказ, весь зал бурлил от волнения. Я видел, как одна женщина плакала. Я говорю, «видел», потому что ни одного звука не сорвалось с ее рыдающего рта, а ее лицо было искажено ужасом, который не могли бы передать никакие звуки.
Это был ужасный момент для представителя защиты доктора Серватиуса. Когда главный судья спросил его, желает ли он подвергнуть свидетельницу перекрестному допросу, аудитория смотрела на него так яростно, будто он помогал словом или делом убийцам в городке Загровском. Среди рассерженной аудитории продолжались яростный шепот и насмешливые замечания до тех пор, пока адвокат не ответил: «Вопросов нет!» Судья Ландау немедленно восстановил порядок, призвал присутствующих «проявлять уважение», а затем объявил 20-минутный перерыв.
В коридоре Бейт-Хама я встретил генерального прокурора Хаузнера, который предложил мне встретиться с госпожой Йосселевской. Она находилась в его кабинете, отдыхая и приходя в себя после дачи свидетельских показаний, которые стали для нее суровым испытанием. Когда я протянул ей руку для рукопожатия, я увидел в ее вытянутом печальном лице черты, которые выражали (и это выражение, вероятно, останется на ее лице, пока она жива) ту всепоглощающую трагедию, что непостижимым образом спасла ее от могилы, оставив жить в постоянной борьбе с болью воспоминаний о том, как вся ее семья была принесена в жертву.[3]
Представляя меня, господин Хаузнер рассказал госпоже Йосселевской, что я председательствовал в Нюрнберге на суде, который подверг справедливому возмездию тех, кто был виновен и в массовых убийствах в Загровском. Она продолжала держать меня за руку со словами: «О, спасибо вам, господин судья, за то, что вы за нас отомстили. Находясь в той могиле, я думала, что весь мир забыл о нас, что все народы мира отказались от нас, но теперь я вижу, что нас не забыли».
Пока она говорила, передо мной как будто расступились стены кабинета генерального прокурора Хаузнера и всего здания Бейт-Хам, и я почувствовал, что снова нахожусь в Нюрнбергском Дворце правосудия, сидя на месте председателя суда над членами эйнзатцгрупп.
Как же появилась на свет эта зловещая организация?
30 января 1939 г. Гитлер выкрикнул в толпу своих кричащих от восторга соратников в рейхстаге, что если начнется новая война (сам он, конечно, полностью сознавал, что она уже близка: он уже оседлал четырех коней апокалипсиса), то она «приведет к уничтожению еврейской расы в Европе». Его сообщник Юлиус Штрейхер (1885–1946; Первую мировую войну добровольцем пошел на фронт, храбро воевал, награжден Железным крестом 1-го и 2-го класса, стал лейтенантом. Единственный из обвиняемых, приговоренный к смерти не за конкретные преступления, а за то, что был главным редактором газеты «Дер Штюрмер» («Штурмовик»). – Ред.), которого судья Роберт Джексон метко назвал «злобным хамом», умудрился даже опередить Гитлера в его предсказании. Еще в сентябре 1937 г. он кричал штурмовикам в коричневых рубашках на улицах: «Полной окончательной победы мы достигнем лишь тогда, когда мир будет избавлен от евреев». То, что постороннему слуху тогда казалось лишь очередной нацистской помпезной похвальбой, вскоре стало шокирующей действительностью. Гитлер и в самом деле решил «избавить весь мир» от евреев. Возглавить этот сатанинский проект он поручил рейхсфюреру СС и руководителю полиции страны Генриху Гиммлеру. Следующим по значимости лицом в той иерархии был руководитель Главного управления имперской безопасности (известного миру под своей аббревиатурой РСХА) Рейнхард Гейдрих. РСХА было создано с целью связать в единое целое все структуры пропаганды и террора в интересах диктатуры Гитлера и направлять их деятельность. Задачей каждого из семи управлений было воплощение в жизнь программы неумолимого уничтожения тех, кто осмелится воспротивиться или даже просто усомниться в высшем руководстве Третьего рейха.
