Сейчас, смотря со второго этажа обсерватории, как съезжаются его люди, как идут по саду замерзшие под январским ветром автоматчики с собаками – Буш с досадой думал – как не вовремя. Ситуация в Москве на самом деле не была в приоритете у администрации, хватало и других забот. Они пытались решить проблему с Тегераном, одновременно ожидая смерти престарелого аятоллы Хомейни и гадая, что будет после него. Как то пытались отслеживать обстановку в Бейруте. Пытались не допустить реализации теории домино в Латинской Америке – а заодно и что-то сделать с потоком наркотиков. Во Франции пришли к власти коммунисты. В Афганистане продолжали сопротивляться моджахеды. В Турции все менее приемлемым становился режим генерала Кенана Эврена. На всем этом фоне старых и новых болячек – русский медведь выглядел привычным пугалом, если бы не одно "но". Из Москвы поступило сообщение, что их генеральный секретарь Черненко может умереть в любую минуту. И надо было понять, кто будет следующим и какие риски влечет это для США.
Ситуация с Андроповым была всем памятна, нового воцарения главы КГБ никто не хотел…
Из такси выбралась женщина в ветровке, безошибочно посмотрела наверх, увидев хозяина обсерватории – помахала рукой
Конди…
– Итак…
Собрались у камина в неофициальной обстановке. Решили согреться пуншем, приготовленным лично Бушем – он пошел помочь Конди Райс, которой доверили эту работу как младшей в группе. Бущ выделял эту женщину не столько за ее острый ум, сколько за способность объяснять сложные вещи простыми словами. Обычно – люди сыплют терминами, пытаясь выглядеть умнее, чем они есть на самом деле. Конди была не такой…
Когда Буш был директором ЦРУ, в коридорах шептались, что у долговязого техасского конгрессмена и молодой чернокожей барышни из провинциальной Алабамы отношения более близкие, чем это допустимо. Это было не так. Буш и Конди Райс сошлись по многим причинам. Оба провинциалы – Техас ведь тоже провинция, и Буш всегда неуютно чувствовал себя рядом с умниками с побережья, которые одним своим видом давали понять, что они думают о неотесанном техасском мужлане. Когда его назначили директором ЦРУ, Буш думал что это финиш, последнее его политическое назначение, особенно после катастрофы, которое Агентство пережило при Колби, и кровопускании при Тернере. В Агентстве, заполненном выпускниками с Лиги Плюща, он мало на кого мог опереться. Конди – лично была в Польше и СССР, говорила по-русски, но при этом она была провинциалкой с Алабамы, говорящей на том же языке, что и бывший посол в Китае. Потому то Буш ей и доверял – как мало кому[10]. Но кроме интеллектуальной близости – никакой иной не было.
– Есть что-то новое? – негромко спросил бывший посол, когда Конди смешивала напиток
– Мы близки к цели – сказала она
Бывший директор ЦРУ кивнул, достал бутылку виски, откупорил и щедро долил стаканы. Конди Райс с ужасом посмотрела на бывшего директора, тот подмигнул. Про проблемы с алкоголем в семье Бушей она знала – старший был заправским алкоголиком[11]…
– Итак, джентльмены – ввел всех в курс дела Буш – согласно последним данным, поступившим из Москвы, их лидер настолько плох, что из больницы он уже не выходит. Станции во Франции и Германии сообщают о консультациях советских специалистов с местными врачами и закупках современной аппаратуры для искусственного дыхания. Мы, разумеется, не препятствуем этим попыткам, но развитие ситуации таково, что мы должны быть готовы к любому развитию событий в Кремле. И разумеется, по возможности, способствовать избранию выгодного для США человека. Конди, кто там у нас есть?
– На первом месте, конечно для нас Громыко. На втором – Горбачев…
Почему Громыко – Бушу не надо было объяснять, он знал, что Андрей Андреевич уже несколько лет находится на крючке американских спецслужб. С уходом на Запад заместителя министра иностранных дел Аркадия Шевченко – американские спецслужбы получили уникальную возможность заглянуть на грязную кухню советской дипломатии, с огромными взятками за поступление в МИМО, за назначения в хорошую страну за границу, со спекуляцией ценностями, с контрабандой в обе стороны. За границу в дипломатической почте вывозили и продавали картины, иконы, украшения (покупателями иногда выступали сотрудники ЦРУ, хотя часто этого и не требовалось), обратно везли дорогую одежду, аппаратуру, ввозили иностранные машины. Со всего этого шли отстежки всем вплоть до министра. Буш категорически запретил часто упоминать побег Шевченко на Радио Свобода, а так же публиковать любую информацию о нечистоплотности советских дипломатов. Американцы давно поняли, как можно влиять на советские кадровые назначения в негативном ключе – достаточно обдать кого-то грязью на Радио Свобода, и этого человека точно уже не назначат. Потому что советские – очень ценят внешнюю благопристойность – на любую должность должен назначаться человек с незапятнанной репутацией. Причем неважно – он может быть полным идиотом, он может провалить дело – но он должен верно понимать политику партии и правительства и про него чтобы нельзя было сказать дурного слова. Несмотря на то, что в СССР прослушивание Радио Свобода наказывалось в уголовном порядке – они на практике несколько раз убедились в том, что запущенная через Радио Свобода компрометирующая информация быстро достигает самых верхов управленческой пирамиды. Буш приказал с этим инструментом обращаться осторожно и использовать его редко – русские не должны понять, что ими манипулируют.
