«Ан» подкатился к зданию аэропорта, рядом с которым стоял грузовик, за рулем сидел пожилой афганец в халате и чалме. Он с ужасом смотрел, как обвешанные оружием десантники в устрашающей черной форме выпрыгнули из самолёта и подскочили к машине, окружив ее полукругом.
— Шурави… И правда, опять пришли, — прошептал он, поднимая руки.
— Уважаемый, — почтительно обратился к нему Шаров, — подвези до Хайратона, офицер ранен!
— Аллах всемогущий, конечно! — Старик облегчённо закивал.
Десантники и погранцы погрузили носилки со стонущим Матвеевым, помогли забраться в кузов гражданским и сами заняли места по периметру, ненавязчиво выставив на всеобщее обозрение автоматные стволы. Погосова усадили в кабину, туда же сел Осинин с автоматом наизготовку, легонько потрепал водителя по плечу:
— Поехали, уважаемый! Только аккуратно, чтобы раненого не тревожить!
И хотя начальник охраны говорил по-русски, старик его прекрасно понял. Грузовик тронулся и набрал скорость, старательно объезжая ямы и рытвины. Местные жители, удивлённо рассматривая вооружённых бойцов, напряженно перешёптывались:
— Шурави действительно вернулись!
При этом те, у кого были автоматы, старательно их прятали.
Наконец грузовик остановился у моста через Амударью. По его середине проходила граница между Афганистаном и СССР, а ныне — суверенным Узбекистаном. Раньше он назывался мостом Дружбы, а после вывода по нему в восемьдесят девятом советских войск кто-то посчитал, что дружба закончилась и мост переименовали в «Хайратон». Но сейчас название не имело значения. Главное, они были почти дома.
Рядовые подхватили носилки, и вся группа быстрым шагом направилась на мост. Афганские часовые смотрели с изумлением, будто на них надвигались привидения. Но не окликали, ничего не спрашивали и, судя по всему, никаких препятствий чинить не собирались.
Зато с той стороны группу встретил заградительный русский мат.
— Стой, ё…! Куда прете! Стрелять буду!
Осинин мгновенно выпрыгнул вперед — опытный пограничник почувствовал себя здесь как рыба в воде.
— Свои, браток! — закричал он. — Я майор Осинин, отдельный погранпункт в Кабуле!
— Я, б…, щас дам, свои! Повернули обратно, живо!
— Ограниченный контингент! Выходим! — пришел на помощь пограничнику Шаров.
Но его вмешательство тоже не возымело успеха.
— Свои уж три года как дома! Назад, стрелять буду!
Счастливо улыбающийся Акимов вдруг сделал зверское лицо:
— Слышь, ты, салабон, я тебе сейчас яйца вырву! Убери оружие, вызывай врачей, у нас раненый! Ты понял, дятел?!
— Похоже, и вправду наши, — озадаченно сказали с той стороны. — Где ж они сидели три года? Ладно, проходи!
Группа двинулась через невидимую границу.
— Ну, понял, в чём секрет? — спросил подполковник Ветров у Фёдорова.
Рядовой, улыбаясь, кивнул.
