— Нам пора. Полиция арестовала нескольких организаторов ГКС. Не похоже, чтоб во главе был Марк — он был под началом Единого Света. Но кто работал под этой кличкой, полиция пока не доискалась. Газзи рассказал мне все, что они разузнали в штабе. Мы попробуем пойти по его наводкам.
— Ммм… — никакой другой реакции у меня нет.
— Надо убить заразу на корню, — продолжает Клык, как будто оправдывается. — Не то она расплодится снова.
В лице у него ни кровинки. Глаза мертвые. Ангел всегда была его любимицей.
— Конечно…
Я устало поднимаюсь на ноги. Чувствую себя опустошенной и старой. Как будто мне никогда больше не быть счастливой. Мы с Клыком наскоро и неловко обнялись. Я приникла к нему, впитывая в себя его прикосновение, будто чтобы сохранить навсегда.
— Вот и все, — бессвязно бормочу я.
— Все, — соглашается Клык, и сердце у меня падает. Я все еще на что-то надеялась… — Береги себя. — Он оборачивается к Дилану и серьезно смотрит на него: — И ты ее береги. Это теперь твоя задача.
Майя ждет в стороне вместе со всей его командой. Я помню, я обязана ей жизнью. Подхожу к ней и смотрю ей прямо в глаза:
— Спасибо тебе.
Она кивает. И больше — ни слова. Но мне больше ничего и не надо. Мы слишком похожи, чтоб словами разбрасываться.
— Пока, ребята, — прощается Клык со стаей. — Если чего узнаю, все напишу в блоге.
Вот и все. Они улетели. Ком застрял у меня в горле, в глаза будто песком сыпанули. Или даже солью. Я помолчала, собираясь с силами.
— Надо найти Эллу. И маму, и, может быть, даже Джеба.
Один за другим они медленно кивают, а я про себя думаю, смогу я подняться в воздух или не смогу.
Ко мне подходит Дилан, обнимает за плечи и берет за руку. Руки у него большие, сильные, и от их прикосновения делается легче и спокойней. Горячие слезы снова обжигают мне глаза и текут по щекам, прочерчивая по грязи и крови светлые полосы. Ну и пусть.
Я смотрю на Дилана. Мы готовы. Пора в полет.
— Ангел, ты особенная. Ты сверхчеловек, — раздается у нее в голове Голос.
Она слышит и голос, и еще другие приглушенные звуки. Но глаз открыть она не может. Руки и ноги ее не слушаются. Она старается задавить поднимающуюся панику. Главное — понять, что происходит, и — что еще важнее — где она.
Голова у нее раскалывается. Волосы слиплись от крови. Босым ногам холодно. По всему телу налеплены электроды — и ее охватывает ужас. Сердце забилось сильнее, и она услышала, как тут же загудел один из приборов. Опять! Ей не выдержать этого снова.
— Не бойся, Ангел, — говорит Голос. Мужчина это или женщина, Ангел разобрать не может. Похоже, он доносится до нее точно через много слоев ваты. — Ты среди друзей. Мы о тебе позаботимся.
Ангел старается заговорить, но ни звука не срывается с ее запекшихся губ. Да и дышит ли она? Похоже, что дышит. Запястье саднит. Кажется, это капельница. Ситуация до боли знакома: полная беспомощность, запах хлорки, приглушенный гуд лабораторных приборов, измеряющих каждое движение ее тела и органов.
Больше всего на свете ей хочется оказаться дома, быть с Макс и со стаей. Свернуться калачиком у Макс под боком и смотреть телевизор. И чтоб Игги и Элла пекли на кухне печенье. Она ведь только ребенок…
— Видишь ли, Ангел, — гудит Голос, — совершенно необходимо, чтоб ты осознала свою мощь и силу. Поняла, что ты необыкновенная. Потому что это твоя судьба. Сознание собственного величия придаст тебе силы.
Голову ей обдало ледяной струей. Наверно, они смывают кровь.
— Как только ты это поймешь, ты сможешь раз и навсегда отбросить остатки человеческого. Новому миру не нужны люди — ему нужны сверхлюди. Ему нужны существа, которые больше и лучше, чем люди. Ты меня понимаешь?
Ангел старается проникнуть мыслью к тем, кто вокруг нее. Но она точно в пластиковой коробке. Ни единой мысли не пробиться сквозь прозрачную стену, ни наружу, ни внутрь. Никогда еще она не чувствовала себя в такой полной изоляции. Где Макс? Она, наверное, с ума сходит. Вся стая, поди, с ног сбилась, ее разыскивая…
Она с трудом проглотила слюну и чуть не подавилась от трубки в горле.
И в этот момент она вспомнила: заваленный взрывчаткой туннель, она бежит за Газзи. Страшной силы взрыв. Дальше она ничего не помнит. Она не помнит, спасли ли они с Газзи сотни тысяч людей. Она даже не помнит, осталась ли в живых ее стая.
