– Алекс? – крикнула из кухни Джоржина, видя, что он не возвращается. С кем он мог так долго разговаривать, почему они не заходят в дом? – Алекс, все в порядке?
Она замерла, увидев в гостиной человека в маске, и, прежде чем успела достать пистолет, в грудь вонзился дротик.
Джоржина удивленно посмотрела на него, пытаясь вынуть пистолет из кобуры, но не хватало сил. Она хотела заговорить, но не могла. Человек стоял и смотрел на нее, в прорезях маски поблескивали голубые глаза.
– Не надо сопротивляться, Джоржина. Это наркотик, ты ничего не сможешь сделать.
Голос показался ей смутно знакомым, но мозг отказывался опознать его. Она быстро погружалась в темноту и в конце концов впала в забытье.
Ей снилось, что она маленькая, отец снова запер ее в туалете, потому что она плохая девочка. Джоржина не понимала, что она сделала не так, за что ее наказывают. Он просто посмотрел на нее и рассердился.
Она никогда не знала, сколько ее продержат взаперти, и терпеть не могла выходные, когда случалось всю субботу и воскресенье провести в этой маленькой темной каморке. Сестры стучали в дверь, звали ее по имени и смеялись, только усугубляя страдания.
«Ничтожество, кусок дерьма, лишний рот!» – снова и снова выкрикивали они, показывая ей, какая она плохая.
Потом Джоржина увидела себя взрослой рядом с Алексом. Из темной глубины наркотического сна ее сердце с криком рвалось к нему.
Он жив или мертв? Вопрос неверным туманом кружился в голове, но она не могла сосредоточиться, потому что сознание снова наполнили жуткие видения.
Она не знала, сколько времени провела в беспамятстве. Постепенно приходя в себя, Джоржина почувствовала, что лежит на тонком матрасе. Она еще несколько минут не открывала глаза, прислушиваясь к звукам.
Шепот.
Кто она, ребенок? Это сестры шепчутся, снова издеваясь над ней? Нет, не то. Наконец она вспомнила гостиную в доме Алекса и человека в маске.
Боб утащил ее в свое логово.
Она открыла глаза и увидела, что лежит на нижней полке камеры, похожей на тюремную. Не двигаясь, попыталась осмотреться.
Раковина, туалет, лейка душа. Вокруг туалета шторка, которую можно задернуть, обеспечив себе некое подобие благопристойного уединения.
Джоржина снова закрыла глаза, сердце колотилось от страха, голова болела от остаточного действия наркотика.
Почему Алекс открыл дверь человеку в лыжной маске? Что с ним? Он тоже получил дозу наркотика или Боб его убил?
Нет, не может быть, чтобы Алекс умер. Она наотрез отказывалась верить в это. Он должен жить, должен найти ее. Но как? Как опергруппе отыскать ее, если у них нет ни одной зацепки?
Голубые глаза. Она помнила только это. Какие глаза у Джэкса? У Роджера? Господи, помоги. Она ничего не могла вспомнить.
– Джоржина, ты очнулась?
Это был тихий певучий голос Джексона. Джоржина повернулась на бок и, открыв глаза, увидела его и симпатичную блондинку рядом с ним в соседней камере. Потом она увидела остальных.
– Я очнулась, но у меня адски болит голова, – пояснила она.
– Это от наркотика. Скоро пройдет, – заметил Джексон. – Сначала у тебя будет амнезия. Некоторые из нас по два дня не могли ничего вспомнить. Видимо, побочный эффект.
Джоржина кивнула, хотя не заметила у себя признаков амнезии.
– Ты Маджори? – предположила Джоржина, глядя на женщину. – Алекс говорил мне о тебе.
– Значит, этим делом занимается Алекс? – В голосе Джексона послышалось воодушевление.
Джоржина осторожно села, стараясь не удариться головой о верхнюю полку.
– Поисками занимается оперативная группа. – Она чувствовала, что все слушают ее с замиранием сердца. – Вы знаете, кто вас похитил?
– Нет, на нем всегда лыжная маска, – ответил Джексон. – Опергруппа. У них есть какие-нибудь зацепки? Насколько они продвинулись?
Джоржина не могла убить надежду, звучавшую в его голосе.
– У нас есть несколько подозреваемых. Я уверена, теперь им не понадобится много времени, чтобы сузить круг поисков. Нам помогает департамент полиции. Они проверяют старые заброшенные здания, чтобы найти, где он вас держит.
