Тихонева выключила магнитофон и посмотрела на часы. Голос ее теперь звучал сухо и безразлично:
— Мальчики, у меня через двадцать пять минут прямой эфир. Могу подбросить, если успею…
— Сами доберемся, — отказался Синицын. — Мы проводим вас до машины.
— Не стоит. Допивайте кофе, доедайте пирожные. За все уплачено, — поговорила журналистка и быстро зашагала к выходу.
— Ты чего варежку развязал? — проследив за тем, как Тихонева, повиливая бедрами, исчезла за дверью, набросился на Тему Синицын.
— А что я такого сказал? — попытался оправдываться Тема.
— Зачем трепаться о тексте незаконченного романа? Я читаю его в интересах следствия и очень не хочу, чтобы об этом знали посторонние. А эта Елизавета Тихонева — штучка та еще.
— Какая Тихонева? — удивился стажер.
— Ты что, сбрендил? Или от капучино крыша поплыла? Такая, которая сейчас встала с этого стула.
— Странно, — задумался Тема.
— Что тебе странно, студент прохладной жизни? — поморщился Синицын. Больше всего на свете его бесило тупоумие.
— Я, когда мы проходили вахтера, заглянул в ее пропуск. Там точно было написано — Луиза Чихоненко. А вовсе не Елизавета Тихонева, — припомнил Лапин.
— Ничего себе виражи! Ты точно это видел? Чего же тогда не удивился, что я ее называю по-другому?
— А вы ее при мне никак не называли.
— Может, и не называл. — Синицын не хотел пользоваться фамильярным Элиз, а выговаривать Елизавета ему было противно. —Не путаешь, стажер?
— С моим ростом заглянуть к ней в руки труда не составило. Посмотрел я машинально, а зрительная память у меня есть. Точно говорю, в документе значилось «Луиза Чихоненко», и карточка была ее. А вы сами у нее удостоверение не спрашивали?
Тут уже смутился Синицын:
— Эту бабу Саня Рушало привел. Я подумал, что они на проходной ее докуметы просветили.
— Рушало, Чихоненко… Она с ним пару слов на мове сгутарила, и он обо всем забыл, — предположил стажер.
— Может быть… — задумчиво согласился Слава. — Выходит, мы оба мудаки. — Сделав такое заключение, Синицын торжественно пожал стажеру руку.
Они допили под остывший кофе, аккуратно ложечками расправились с пирожными и покинули прокуренный зал бара Центрального дома работников искусств.
Оказавшись на «свежем воздухе» Пушечной улицы, Слава ткнул Тему пальцем в живот, как поступал с ним Лебедев, и взял его за пуговицу:
— Вот что, студент. Езжай на Суворовский бульвар в Союз журналистов и выуди все об этой дамочке. Понял?
— Так точно, старший лейтенант, — улыбнулся Лапин и зашагал к метро.
Синицын добрался до райотдела на троллейбусе. Рабочий день заканчивался.
Молодой следователь заперся в кабинете и открыл роман Каребина.
* * *
С моря дул легкий бриз, и в открытом море «Альму» изрядно мотало. Но в фиорде бухту прикрывал гранит скалистого берега, и волна тут гасла. Небольшая, видавшая виды паровая посудина шла из Риги в Стокгольм с грузом латышского бекона и завернула к финским берегам, чтобы оставить здесь двух пассажиров.
Капитан Янес Таркулис обычно посторонних на борт не брал, но горбун Шульц и сухопарый субъект, назвавший себя мистером Тоуном, заплатили столь щедро, что старый морской волк изменил привычке. Двести пятьдесят франков горбуна и сто пятьдесят фунтов Тоуна составляли чуть ли не половину суммы, полученной капитаном за фрахт.
Шульц плыл налегке и, кроме чемодана из потертой кожи, багажа не имел.
Мистер Тоун тоже держал при себе лишь один маленький саквояжик, который не выпускал из рук ни на минуту. Тоуна звали Вилли. И это была единственная информация, полученная Шульцем от попутчика, хотя горбун проявил завидную изобретательность, чтобы завязать беседу с англичанином. Что Тоун уроженец туманного Альбиона, Шульц понял по ужасающему акценту, с которым Вилли произнес по-русски несколько слов благодарности и свое имя. Благодарил Тоун горбуна за предложение воспользоваться лодкой.
Горбун знал от капитана, что англичанин, как и он сам, оплатил путешествие до местечка Пахти. Этот факт в основном и насторожил Шульца, который заподозрил в попутчике конкурента. «Альма» подходить к рыбацкой пристани не могла из-за своей низкой осадки. Капитан перегрузил трюмы свининой и боялся сесть на мель.
