— Ну-ну.
— Шучу. Тебя не пустят без пропуска. Но хотя бы издали полюбуешься.
— Как ты любезна. Спасибо.
И вот я на месте, вращаюсь по периферии всего этого действа, как рассеянный электрон, пока банды пузатых и бородатых здоровяков в футболках и бейсболках, усердно ругаясь, тягают ящики с оборудованием, ассистентки и помощницы жмут кнопочки своих сотовых телефонов и безрадостно щебечут друг с другом, а режиссер (тоже пузатый, бородатый и так далее) горланит на всех в мегафон.
Ах старые добрые времена!
Немного погодя мне надоедает все это зрелище, и я стараюсь проскользнуть мимо охраны, но не тут-то было. Тогда я нарочито ухожу, заворачиваю за угол к Камберлендским воротам и, когда охранник, патрулирующий эту сторону, отворачивается, одним махом перескакиваю через забор и, затаив дыхание от боли, приземляюсь на больные пальцы — как все-таки долго заживают, мерзавцы! — прокрадываюсь обратно и отыскиваю Бет.
Ей даже выделили отдельный фургончик. Правда, в нем переодеваются еще две актрисы, которых убьют чуть позже в ожесточенной перестрелке между женихом, обратившимся в машину убийства, и бандитами латиноамериканской наружности. Обе девицы одеты в мини-платьица, в которые только что умудрились запрятать целый набор самовзрывающихся псевдокровяных капсул.
— Брайан обожает кровь, — объясняет Бет. — Мы прозвали его Брайан-де-Плазма.
Брайаном, надо полагать, зовут их режиссера. Актрисы ослепляют нас на прощание улыбками и выскальзывают из фургончика.
— Милашкам, — говорит она, — пришлось здорово попотеть, прежде чем они получили эти роли.
Бет сидит перед зеркалом в фургоне в роскошном свадебном платье и курит марихуану.
— А тебя тоже снабдили самовзрывающимися капсулами с кровью?
— Не сомневайся, сладенький.
— Слушай… Фильмец-то — ширпотреб. Прости, конечно, за откровенность. Не подумай, будто я пренебрежительно отношусь к твоей работе, просто…
— «Всем до фени, — поет она, — лишь бы платили деньги». Такова жизнь, наивный мой мальчик. Хорошо хотя бы, что мне пока не приходилось обслуживать Брайана.
— Даже и не думай!
— Ах какой ревнивец!
— И не называй меня уменьшительными именами, — пригрозил я.
Бет безмятежно улыбается, выдыхая пьянящий дым.
— Тебе обязательно курить?
— Нет. И по двум причинам: во-первых, меня могут уволить, а во-вторых, я жду ребенка.
— Что?
— От тебя.
Фургон отчаянно дергается, будто в него только что врезался жирный бородатый оператор.
— Ты…
— Жду ребенка. От тебя.
— А с чего ты взяла, что от меня?
— Потому что за последние три месяца у меня больше никого не было.
Конечно, нашли дурака — так я и поверил. Она же сама говорила, что была с «одним или двумя». Да и Майлз к тому же… Не верю, не могу поверить. Или все-таки могу?
— Я… — Лучше присяду. Наконец обретаю дар речи: — Ну-ка брось сигарету. О чем ты вообще думаешь?
— А что еще прикажешь делать? Мой выход через пять минут. Пришлось тайно перекроить платье. — Она встает и разглаживает складки на животе. — Сильно выпирает? Пожалуйста, скажи «нет».
— Нет, — соврал я. — Беременна!
У меня нет слов.
— А что тут скажешь…
Да уж. Перед глазами помутнело, а вы хотите, чтобы голова была ясной! Протягиваю руку, беру сигарету и от души затягиваюсь. Надо собраться с мыслями.
Выдыхаю и говорю:
— Кажется, мы с тобой все сделали наоборот.
— То есть?
— Сначала переспали, — гневно смотрю на нее. — Да, попросту переспали. Надеюсь, ты не станешь утверждать, что между нами было нечто большее. В некой безымянной гостинице Вест-Энда. — Она не возражает. — Потом устроили себе что-то вроде медового месяца в Корнуолле. Тогда же впервые поцеловались и занялись любовью. Потом я сделал тебе предложение. А потом… — Хмурю лоб. — Проблема в том, что твоя беременность совсем не вписывается в общую картину. Это должно было случиться в самом начале, если взглянуть на события с точностью до наоборот.
Что за чушь я несу? Так хладнокровно толкать какие-то теории, когда она сидит передо мной с моим же отпрыском в животе. Нашим отпрыском, судя по всему. Еще затяжка. Новые раздумья.
— Ну что ж, — говорю я. — Теперь тебе придется на мне жениться.
