Элинор развела руками.
— Как только закончу поиски, Харт.
Не выдержав, он схватил бюро и в ярости швырнул его на пол. В этот момент послышались шаги, и в комнату вошел Йен, смотревший на брата с осуждением.
Элинор повернулась к нему и с радостной улыбкой воскликнула:
— А вот и ты, Йен! Пожалуйста, отведи Харта вниз. Я скорее справлюсь, если он не будет крушить здесь мебель.
Герцог шагнул к ней, Йен попытался его остановить, но Харт оттолкнул брата в сторону. Элинор попятилась и пронзительно взвизгнула, но Харт подхватил ее на руки, затем взвалил на плечо и прошел мимо брата к двери. Йен на сей раз не стал вмешиваться, и герцог вынес Элинор на лестничную площадку.
— Йен, захвати мой сверток! — крикнула она. — Харт, отпусти меня! Это же нелепо!
Экипаж герцога подкатил к дому и остановился под фонарем, от света которого туман приобрел болезненно-желтый оттенок. Харт наконец-то поставил Элинор на ноги и, положив руку ей на плечо, принудил спуститься по ступенькам, затем подтолкнул к карете.
Элинор подчинилась, но все же проворчала:
— В самом деле, Харт, ты… — Увидев случайного прохожего, она замолчала, решив не устраивать сцену на улице.
Харт усадил ее в карету, захлопнул дверцу и, усевшись рядом с ней, велел кучеру ехать на Гросвенор-сквер. Он прекрасно знал, что Элинор не останется в экипаже, если не удержать ее силой.
От фотографий, которые она нашла в магазине, просто дух захватывало. Харт во всем своем великолепии!
Надев халат, Элинор села за стол в своей комнате и разложила перед собой снимки. Новое бальное платье, которое она решила надеть сегодня вечером, лежало в изумрудном сиянии на кровати.
Йен — дай Бог ему здоровья — принес ей сверток, когда вернулся к Харту, и он даже не спросил, что в свертке. Элинор дождалась, когда Мейгдлин уйдет ужинать, и только после этого разрезала бечевку, развернула коробку и разложила на столе фотографии.
Всего их было двенадцать, и шесть из них были сделаны в той же комнате, что и снимок, на котором Харт смотрел в окно. Остальные шесть — в комнате поменьше, убранство которой напоминало дом в Хай-Холборне.
Элинор придвинула к себе одну из фотографий — не похожую на другие. Харт на ней не был голым. Глядя прямо в камеру, он стоял в килте в клетку клана Маккензи и весело смеялся. При этом одна его рука упиралась в бедро, а вторая была вскинута вверх с открытой ладонью, как будто он предупреждал фотографа: не фотографировать! Но затвор уже сработал.
В результате Харт получился таким, каким и был на самом деле, вернее — был когда-то. А был он озорным плутом с очаровательной улыбкой… Именно того Харта молоденькая Элинор Рамзи и полюбила много лет назад.
Харт частенько смеялся над ней, заставляя и ее смеяться. И он не боялся рассказывать ей обо всем — о своих амбициях, мечтах, о своих волнениях по поводу братьев и о злости на отца. Он приезжал к ней в Гленарден и, лежа среди роз в саду, положив голову ей на колени, делился своими секретами, а потом целовал ее, как пылкий любовник, а не скромный поклонник. И сегодня, вдыхая запах алых роз, Элинор вспоминала его губы, его поцелуи, его объятия…
— О Господи… — прошептала Элинор. Стоило ей отдаться воспоминаниям, как глаза наполнились слезами. Что ж, ничего удивительного. При всех своих недостатках Харт был полон жизни, был весел и энергичен, и она любила его.
Да, прежний Харт был окрылен надеждой и умел смеяться, но сохранил лишь свою одержимость. Увы, этим человеком владела одержимость… Элинор читала в газетах, как он последовательно перетягивал на свою сторону, одного политического деятеля за другим, вызывая у них желание следовать за ним. Но с восхождением к власти Харт менялся, становился совсем другим человеком. И то, что Элинор увидела в его глазах утром в вестибюле, когда он загородил ей выход на улицу, а также потом, когда он застал ее в доме в Хай-Холборне, наводило на размышления… Похоже, он стал жестким и одиноким человеком, склонным к вспышкам гнева по малейшему поводу. И никакой больше улыбчивой восторженности, никакого смеха…
Элинор отодвинула от себя этот снимок и придвинула другой. Здесь Харт все еще улыбался в камеру, но уже — деланно, неискренне. А килт с падающими на пол складками он держал в руке.
