Итак, к вечеру 17/30 августа, получив на руки все нужные документы, распростившись с братом Игорем (4), в макинтоше на плечах, с кожаным чемоданом в руках и с фуражкой железнодорожника на голове, я был готов к отъезду на Юг к Белой армии. Моя давняя страстная мечта сбывалась, но самое трудное и страшное было еще впереди.
Мне только что исполнилось девятнадцать лет.
Глава 2
На Юг!
Dahin! Dahin!
Где зреет желтый апельсин.
Пародия на Гете
Так как летом и осенью из-за мелководья пароходы по Мологе не ходят, то в Москву нужно было ехать окружным путем через Вологду. Мы собрались поздно вечером с моим спутником П., в три часа ночи сели на дрезину и поехали по еще не вполне законченному участку строящейся железной дороги Весьегорск Суда. Через некоторое время мы пересели на паровоз, который на рассвете 18/30 августа довез нас до станции железной дороги Петроград- Вологда- Суда. Кроме нас двоих и машиниста с нами ехал еще один человек, по виду рабочий. Машинист, хулиганистый и развязно болтливый парень, рассказывал, как ему приходится часто возить важных большевиков. Упоминая о них, он ругался по матери. "Вот еще на днях мне пришлось возить какого-то важного...(неприличное слово)". Что это было - своего рода политическая оппозиция или просто хулиганство, трудно сказать, вероятно, и то и другое. К девяти часам утра пришел с многочасовым опозданием поезд из Петрограда, который к полудню довез нас до Вологды. Благодаря нашим командировочным удостоверениям нам удалось попасть в вагон первого класса. Он был переполнен. Пришлось расположиться с вещами в коридоре и стоять всю дорогу.. Среди ехавших многочисленных военных Красной армии внимание мое привлек молодой офицер аристократической наружности, щегольски одетый в красноармейскую форму, в фуражке с красной звездой. Лицо у него было грустное, и он, сидя в коридоре на своих шикарных чемоданах, в глубокой задумчивости смотрел перед собою. Он мне напомнил одного петроградского знакомого, так что я готов был с ним поздороваться, но я был не уверен и поколебался это сделать. Да это было и рискованно, ведь я не знал, что он делает в Красных частях, может быть, он на самом деле перешел к большевикам. И он со своей стороны упорно не обращал на меня внимания и неподвижно смотрел перед собою, хотя я стоял рядом с ним. Впоследствии в Париже я встретился с его отцом (если красный офицер был действительно мой знакомый) и рассказал ему об этом случае. "Отец" сказал мне, что его сын действительно был призван в Петрограде в Красную армию и приблизительно в те же дни, о которых я говорю, уехал на фронт. С тех пор прошло много лет, и от сына нет никаких известий. Моя встреча с ним - если это действительно был он, последнее, что он о нем знает.
В Вологде нужно пересаживаться на московский поезд, но билеты продаются только по разрешениям. Пришлось обращаться к какому-то " чекистскому" учреждению тут же на вокзале в отдельном здании. Это был Отдел по выдаче пропусков при штабе шестой Красной армии, действовавшей на Архангельском фронте. Тип в военной форме (один из двух) просмотрел мои бумаги и с угрюмым видом выдал мне пропуск до Москвы. Впоследствии эта бумажка мне помогла. До отхода поезда оставалось несколько часов. Я вышел походить по городу. Смутно помню старинные церкви. На большой площади базар. Бегали мальчишки, предлагали по пять (!) спичек и кричали: " А вот спички, спички, кому нужно!" Курьезно, что эта площадь была переименована большевиками в "Площадь борьбы со спекуляцией". Так гласила табличка, видимо недавно повешенная. Но никакой борьбы с процветавшей на ней спекуляцией не было заметно. Тем лучше для населения, подумал я.
Часам к пяти мы сели с моим спутником в поезд ВологдаЯрославль-Москва. Попали в привилегированный, но довольно необычный вагон. Вероятно, это был раньше вагон ресторан. Во всяком случае, он не был разделен на купе, но в одной общей зале были расставлены стулья, на которых мы разместились. Ночью это было утомительно. Народу было много, но не слишком, никто не стоял. Среди пассажиров выделялась группа, человек шесть-восемь, молодых красных офицеров, только что кончивших военное училище. Все они побывали на Северном фронте и сейчас не то ехали в отпуск, не то их переводили на другой фронт. К моему огорчению (должен в этом признаться), они производили скорее хорошее впечатление. Совсем молодые крестьянские или рабочие парни, с настоящими русскими лицами, что среди красных редко, аккуратно одетые, они держали себя подчеркнуто вежливо и скромно. Видно было, что они страшно довольны, что стали офицерами и вышли в люди. Культурный уровень их был очень низкий, примитивный, и голова забита большевистскими лозунгами со смесью некоторого патриотизма. Они с удовольствием рассказывали, как побили англичан у Мезени и даже взяли в плен несколько человек! Со мною они охотно и любезно разговаривали, им и в голову не приходило, кто я такой. На ум пришли грустные мысли: не так-то легко будет разбить Красную армию. Эти -то будут сражаться! И вместе с тем мне стало их даже жалко: как это большевикам удалось околпачить этих в сущности хороших русских людей.
