- Шурка, как твой отец здесь работает? Пока одного найдёшь – намучаешься…
Шурка посмотрел на него поверх плеча, чуть подняв брови:
- Нелегко, да, но ему нравится. Он вообще хочет из полиции уйти… А устаёт, это да, есть такое…
- Шурка… Устаёшь физически, это ладно, а вот когда ищешь, и - нет. Когда ждёшь – и тишина?
- Антон, так и работает. Он мне, знаешь, как говорит? Говорит: « я спать не могу спокойно, пока не найду…»
- Много вы находили погибших?
- Человека три за весну…
- А не находили вообще?
Шурка ничего не сказал.
Запищала рация, очень громко, Антон обернулся: Серёжа отвечал на вызов. Хрипло отозвались динамики, нестандартно, сдержанно как-то ответили:
- Мальчика нашли…
Серёжа рявкнул в динамик, тоже нестандартно:
- Жив?
Голос помедлил секунду, и в эту секунду Антон почувствовал себя так, будто он, как во сне, падает с высоты и не может проснуться…
- Жив.
Глава 18
Выход есть
Юрка возвращался домой.
Ждал на перроне электричку, смотрел на пустынную платформу, в ту сторону, где первые лучи солнца блестели на серебряных рельсах. Оно, это солнце, скромно выглядывало из-за верхушек сосен, словно провинившийся ученик к уроку – улыбалось чуть виновато: «я светило всегда… я ни при чём». Ветер поменялся, и дыма поубавилось, исчезла, ставшая уже привычной, серость в небе - лёгким намёком о прошедшем, она лишь слегка пачкала синеву.
Хотелось спать, но воздух - утренний, ещё прохладный, - уснуть не давал, и Юрка, зевнув, дошёл до края платформы и облокотился на перила. Билет на электричку до Москвы стоил триста тридцать рублей, в кармане у Юрки было сто. Чуть дешевле стоил билет до станции того города, где живёт Денис. Это, конечно, радостно, но даже чтоб туда доехать, денег у Юрки не было.
«Буду ехать зайцем… - усмехнулся он про себя. – Что ж, вспомним студенческие годы…» Те годы, когда поутру он лихо скакал с платформы и с кучей таких же «зайцев» пересекал рельсовые пути, лазил через заборы, смущённо убегал на другой конец вагона от контролёров и заходил снова, с другой стороны… Давно это было!
Чтоб отвлечься от невесёлых мыслей, Юрка стал думать о том, как хорошо он сядет в пустой поезд и будет спать. Хоть немножко, в последние дни он и забыл, что это такое – спать. Работы было много, а сейчас, оглядываясь назад, он мог сказать, что будто ничего и не делал. Было такое чувство, что все его силы – крупинки бисера в огромном море, а он - слабый человечек, который почему-то решил, что справится с вечной и страшной стихией…
Хорошо, что уберегли от пожара посёлок. Ну и по верхам не пошло, да. А деревьев погорело много.
Ребята, которые приехали с Юркой, потихоньку разъезжались домой, он уехал сегодня вместе с Виталей: тот подбросил его до станции. На смену им приезжали другие, прислали солдат, - люди были, и это уже хорошо… А у Юрки через несколько дней заканчивается отпуск, нужно немножко отдохнуть, уладить дома кой-какие дела, пообщаться с друзьями…
Гукнула электричка, медленно притормозила, лязгнула синими дверями. Юрка зашёл в пустой вагон, снял рюкзак, сел в середину, прислонился к окну и закрыл глаза.
Он возвращался в город, в обычную городскую жизнь, и она, эта жизнь, напоминала о себе разными мыслями и задачами, от которых за неделю он уже успел отвыкнуть. Теперь сидел и привыкал, потому что мысли были невесёлые, а задачи – большие.
Кошелёк он уже не найдёт. Как? Юрка не оставил там ни своего номера, ни фамилии, да и не помнил он, как и где его потерял. Ладно, с этим он уже почти смирился, оставалось добраться до дому или хотя бы – до друга, а там и можно порешать, что делать. Плохо, что он обещал курсантам купить книжки по навигации, да и ремонт… теперь придётся отложить. Хм, у всех бывает, но не у всех проходит.
«Если у человека ничего нет, то ему нечего терять. А если есть… То становится грустно. Привычка к материи, как она много значит!.. Вещи, это ничто, но как они порой управляют нами!»
После леса начинаешь понимать, что есть в мире что-то большее, чем тот мир, которой обычно видишь вокруг себя. Юрку впереди ждали паруса. Он уже по ним соскучился! И по морю, по запаху селёдки на палубе, по привычному движению не по твёрдой земле, а по качающейся глади… И по рассветам, когда тёмное море с ртутным оттенком, вдруг становится сапфировым, подсвеченным изнутри золотой каплей… И небо окрашивается семью разными цветами, от сине-голубого, до зелёного и красного… А облака, если они есть, обрамлённые тонкой блестящей каймой, неподвижные, - кажутся маленькими и незначительными на фоне сияющего тёплого шара…
