О судебных полномочиях спартанских царей известно очень мало. Мы только можем предполагать, что до середины VI в., когда, скорее всего, большинство судебных функций от царей отошло к эфорам и герусии, спартанские цари, подобно гомеровским царям, были верховными судьями. Но уже во времена Геродота судебная власть спартанских царей оказалась существенно ограниченной, поскольку вся се полнота в этот период уже была в руках герусии и эфората.
О характере юрисдикции спартанских царей периода классики сообщает только один источник — Геродот, но, к сожалению, в самом конспективном виде. Судя по его словам, в руках царей остались только некоторые гражданские дела, в частности в области семейного и наследственного права: «…только одним царям принадлежит право выносить решения по следующим делам: о выборе мужа для дочери-наследницы (если отец ни с кем ее не обручил) и об общественных дорогах. Также если кто пожелает· усыновить ребенка, то должен сделать это в присутствии царей» (Her. VI. 57. 5). Из этого перечня следует, что в компетенции царей остались лишь те гражданские дела, которые так или иначе были связаны с обязательным религиозным оформлением.
В делах о наследстве к юрисдикции царей прибегали только в том случае, если речь шла о единственной наследнице (эпиклере), т. е. дочери, которая после смерти отца наследовала все его имущество, включая земельный надел. Этот правовой институт в научной литературе обычно называют эпиклератом. Царь, выполняя свои древние религиозно-правовые и социальные функции главы рода, выступал в данном случае в роли заместителя отца семейства. Он обязан был выбрать для наследницы-сироты мужа таким образом, чтобы соблюсти интересы как отдельной семьи, так и государства в цепом.
Что касается усыновления, то здесь, по-видимому, присутствие царя было гарантией законности этого юридического акта. Царь должен был присутствовать при торжественной церемонии усыновления как главный жрец общины. Ведь усыновление было непосредственно связано с культом предков и домашнего очага. Участие царя как верховного жреца делало ритуальное действие усыновления необратимым. Хотя из сообщения Геродота следует, что обязанности царя в данном случае носили чисто формальный характер, сама важность акта усыновления для всей спартанской общины в целом скорее свидетельствует об обратном. Конечно, цари вряд ли выбирали кандидатов для усыновления, но именно они, возможно, могли наложить veto на любой случай усыновления, если он им по какой-либо причине казался незаконным и не отвечающим интересам государства в целом.
Стоит отмстить, что в руках царей были оставлены отнюдь не мелкие гражданские процессы: для Спарты всегда жизненно важными являлись дела, связанные с наследованием и усыновлением. Основной их целью было минимизировать негативные последствия слишком жесткого гражданского законодательства. В Древней Греции Спарта, насколько нам известно, имела самые суровые законы о гражданстве. Обладание полными гражданскими правами здесь было напрямую связано с наличием у гражданина земельного участка, клера, который давал возможность спартиату вносить необходимый взнос в сисситии. А одним из механизмом получения такого клера для младших сыновей, по-видимому, оставалось усыновление их семьями, где не было наследников-мужчин. Условием подобного усыновления могла быть женитьба на дочери владельца клера.
Цари использовали процедуру усыновления для наделения гражданскими правами незаконнорожденных сыновей знатных отцов, т. н. нофов (νοωθοι). С помощью акта усыновления нофы узаконивались собственными отцами и получали от них клеры. Это было особенно важно в случае отсутствия законных наследников. Веда вымирание семейства или целого рода как в греческом, так и в римском мире считалось огромным бедствием, и любое государство всегда предоставляло возможность бездетным людям избегать подобной участи посредством формального усыновления или своих незаконнорожденных детей, или детей умерших или обедневших родственников и друзей.
