— Юрий Михайлович, вернемся к вашему литературному творчеству. Чем вы сейчас радуете своих читателей?
— Недавно вышла моя новая книга «Грибной царь», и пока она бьет все рейтинги продаж. Это и психологическая драма с настоящим «героем нашего времени», и классический детектив, где тайна раскрывается на самых последних страницах, и история любви, и сатирический портрет современного общества со всеми его бедами и пороками, спасти от которых может лишь мифический Грибной царь.
— Я слышал, что сейчас на экраны российских кинотеатров выходит новый фильм по одному из лучших, на мой взгляд, ваших произведений — «Парижская любовь Кости Гуманкова». Сохранит ли киноверсия сочетание острой социальной критики и искрометной комедии?
— Я не принимал непосредственного участия в создании фильма, а только дал несколько рекомендаций. Для актуализации повествование ведется от имени главного героя, вспоминающего в наши дни о своих злоключениях конца восьмидесятых. А в качестве собеседника, слушающего исповедь Гуманкова, сценаристы выбрали, как вы думаете кого?
— Даже не представляю.
— Короче. Бывший неудачник Костя Гуманков становится руководителем крупной фирмы. Готовясь к взлету с Парижского аэродрома, пилот его личного самолета получает сообщение администрации аэропорта с просьбой взять на борт отставшего от рейса русского писателя.
«Как зовут?» — лениво спрашивает Гуманков.
«Какой-то Поляков».
«А-а, это тот, который писал про комсомол и советскую армию. Ладно, возьмем. Если бы был журналист, то не взял бы».
Во время полета Поляков и Гуманков разговорились, и Костя поведал печальную историю своей парижской любви. Узнав, что с тех пор они ни разу не виделись, Поляков посоветовал ему навестить давнюю пассию.
«Я уверен, вы вылечитесь от своей застарелой хандры, увидев ее — постаревшую…»
Гуманков, вернувшись в Москву, пришел с букетом цветов по адресу своей бывшей возлюбленной и позвонил в дверь. Камера показывает происходящее в квартире: бывший директор ликвидированного НИИ кричит своей жене пьяным голосом: «Открой дверь!» Та отвечает ему из кухни: «Сам открой, пьяница проклятый!». Гуманков слышит эту перебранку. В итоге дверь открывают, но за ней никого нет, только на полу лежит букет цветов.
— Последние традиционные вопросы. Над чем вы работаете сейчас?
— Новая повесть будет называться «Гипсовый трубач». Помните скульптуру горниста в пионерлагере? Это пока все, что я могу сказать об этом замысле.
— Вам понравилось в Вене?
— О да! Это город, куда хочется возвращаться.
Беседовал Дмитрий НАЗАРОВ
«Венский шницель», № 1, январь 2006 г.
Мы встретились с писателем Юрием Поляковым в счастливый момент — только-только у него вышел новый роман «Грибной царь» и сразу занял 1-е место в рейтинге продаж. Значит, читают, значит, любят, несмотря на противоречивые, полярные отзывы о его книгах!
— Юрий Михайлович, хочу сделать комплимент: выглядите вы отлично, будто нет за плечами «Грибного царя», да и пишется, кажется, вам сейчас легко.
— Хорошие книги всегда писать трудно, и внешний вид здесь ни при чем. Есть графоманы, а выглядят так, будто через пять минут умрут от творческого истощения, но читать их невозможно, так как пишут левой рукой или ногой. Как известно, один из лучших стилистов американской литературы Френсис Скотт Фицджеральд был человеком светским, весьма авантажным. Один из лучших стилистов английской литературы — Оскар Уайльд вообще был денди, эстет. А тончайший Эдгар По чуть ли не бомжевал. Одно с другим не связано. Серьезная литература всегда пишется тяжело, трудно, многовариантно. Бывают, конечно, озарения, особенно у поэтов, но этому предшествует обычно долгая работа над собой.
— В чем секрет вашей популярности?
— Действительно, я один из немногих писателей, сохранивших известность с советского периода. Нас мало таких. И объяснение тут вот в чем. Во-первых, я писал только то, что меня по-настоящему волновало. К примеру, судьба молодого человека, попавшего в армию, в которой я сам служил. Так появилась повесть «Сто дней до приказа», хотя отлично знал, что тема закрытая. Меня волновало разложение комсомольского аппарата, так как я был связан с комсомолом, — я написал и об этом — «ЧП районного масштаба», совершенно не думая, напечатаю книгу или нет. Когда советскую власть свергли, и наступила ельцинщина, мне не понравилось, что происходит, я написал и об этом, хотя знал — по головке не погладят. А поскольку я нормальный человек, то потом выясняется: то, что волнует меня, волнует и большинство.
