Ты должен контролировать свой гнев, – говорила она. – Или эта тварь одержит верх.
По ночам в камере он представлял ее рядом с собой. Ее рука гладила его волосы, она шепотом успокаивала его. Помогала ему вынести заключение и ломку.
Он обводит глазами окружающую тьму. Нет. Он один. Но это ненадолго.
Он подтягивает спальный мешок к подбородку, опускает голову на скамью. Ночь теплая. Он счастлив спать на улице. Он может смотреть на луну и звезды и предвкушать завтрашний день.
Как называлась та песня о завтрашнем дне? «Остался один день» или что-то в этом роде.
Они иногда пели ее вместе.
Жаль, что мы не сироты, как Энни, – говорила она. – Тогда мы могли бы отсюда убежать.
И она теснее прижималась к нему. Он ощущал ее тонкие руки и ноги рядом с собой. И спутанные волосы, от которых пахло печеньем.
Он улыбается. Завтра, завтра я приду и тебя найду.
Воскресная утренняя служба – это главное событие недели для викария. Если вам нужно собрать толпу – в данном случае я подразумеваю двузначные числа, – то вы получите ее в воскресенье.
В моей старой церкви в Ноттингеме, члены общины которой были преимущественно черными, по воскресеньям надевали торжественную одежду: шляпы, костюмы… Маленькие девочки с тугими локонами и большими бантами. Как Руби.
Благодаря этому день ощущался как особенный. Благодаря этому я ощущала себя особенной. Тем более что я знала – если присмотреться внимательнее, эти одеяния зачастую оказывались несколько поношенными или слишком тесными. Моя паства жила в беднейшей части города, и тем не менее они предпринимали эти усилия. Для них было вопросом чести одеваться в воскресенье утром надлежащим образом.
И в некоторых других моих церквях в воскресенье утром скамьи заполнялись, пусть иногда и бродягами. На моем посту не приходится выбирать, с кем работать.
Конечно, порой начинают опускаться руки, но я всегда напоминаю себе, что, если хоть один человек найдет в моих словах какое-то утешение, это уже победа. Церковь не только для тех, кто верит в Бога. Она для тех, кому больше не во что верить. Для одиноких, потерянных и бездомных. Она для них убежище. Именно так нашла церковь я. Мне было некуда идти, я вообще не знала, что мне делать. И кто-то протянул мне руку. Я навсегда запомнила эту доброту. И теперь пытаюсь за нее отплатить.
Я не знаю, чего ожидать от здешней паствы. Обычно маленькие деревни более традиционны. В таких сообществах церковь играет значительную роль, но члены общины, как правило, старше. Забавно, как много людей обретают веру вместе с первыми зубными протезами.
Не то чтобы сегодня мне предстояло вести службу. Официально я приступаю к работе только через две недели. Сегодня утром хедлайнером будет преподобный Раштон из Уорблерс-Грин. Мы уже обменялись несколькими имейлами. Он показался мне добрым, преданным своему делу и перегруженным. Как и большинство сельских священников. В настоящее время он разрывается между тремя церквями, так что замена в Чепел-Крофт – это немного перебор или, как он выразился:
«Господь, может, и вездесущ, но я еще не научился находиться в четырех разных местах одновременно».
В какой-то степени это объясняет поспешность моего назначения. Но не до конца.
Странная посылка вызвала у меня чувство тревоги. Прошлой ночью я не спала, то и дело вскакивая от непривычной тишины. Не доносились издалека сирены, успокаивающие нервы и убаюкивающие, не было слышно пьяных выкриков за окном. События дня продолжали прокручиваться у меня в голове. Поппи с измазанным кровью лицом. Зазубренный нож. Лицо Руби. Вот оно сливается с личиком Поппи. Все это объединяет кровь.
Почему я согласилась сюда приехать? Чего я рассчитываю добиться?
Наконец, чуть позже семи, я выбираюсь из постели. За окном громко кричит петух. Вот только его и не хватало. Сварив себе кофе, я уступаю соблазну и извлекаю коробочку с бумагой и табаком из дальнего угла кухонного ящика, в котором я ее спрятала, прикрыв посудным полотенцем.
Фло не оставляет меня в покое, требуя отказаться от курения. Я пытаюсь. Но плоть слаба. Я сворачиваю запретную сигаретку у стола, затем накидываю поверх майки и спортивных штанов старое худи и курю за дверью, пытаясь отогнать мрачные мысли. Несмотря на затянутое облаками небо, уже тепло. Новый день. Новые испытания. Это то, за что я всегда благодарю Всевышнего. Никто не может дать гарантию того, что завтра наступит. Каждый день – это дар, так что распоряжайтесь им с умом.
