— Это не должно удивлять вас, — отозвался Доктор.
— Не всегда получается так, как вы думаете. Некоторые люди слишком красивы. Они раздражают публику. Избиратели не доверяют слишком красивым мужчинам. В лице Джефферсона есть несовершенство, которое снимает эту проблему.
— Ваше заключение? — спросил Доктор.
Крейг встал, потер большой и указательный пальцы друг о друга, напомнив о том, как он скатывал хлебные шарики в «Перино».
— Думаю, он может стать кандидатом здесь. При нестандартных… хм… качествах.
— Это хорошо или плохо?
— Плохо, если вы проигнорируете их. Хорошо, если обыграете их, — объяснил Крейг.
— О'кей. Что это за качества?
— Вы видите листы… «дружелюбный… надежный… порядочный… человечный…»? Для них он — обыкновенный человек. Не актер. Не политик. Просто порядочный человек, которому они доверяют. Мы должны создать новый имидж, которому он соответствует.
— Это будет образ нового политика. Политика — гражданина. Человека, оставившего на ограниченный срок свою работу, чтобы посвятить себя государственным делам.
— Для него управление — занятие не столь сложное, каким его представляют политики. Он займет следующую позицию: основные вопросы требуют простых ответов, которые могут дать люди, наделенные здравым смыслом. Люди должны взять их в свои руки. И он, будучи одним из них, подходит для этой роли!
— Как отреагирует на эту концепцию партия, состоящая из профессиональных политиков? — настороженно спросил Доктор. — В конце концов за ним должна стоять партия.
— Когда придет время, я позабочусь о партии, — заявил Крейг. — Самый сговорчивый человек на свете — это алчный политик.
Словно испытав потрясение от собственной фразы, он медленно произнес, взвешивая каждое слово:
— Нация, которую сделали свободной и сильной простые граждане, имеет право временно прибегнуть к услугам политиков-граждан.
Он еле заметно кивнул, одобряя свое открытие.
— Да! Это — ключевая фраза!
— И профессионалы примут это? — спросил Доктор.
— Примут, примут, — заверил Крейг, позволяя себе продемонстрировать легкое раздражение тем, что ему приходится дважды отвечать на один и тот же вопрос, в то время как его мозг с предельной скоростью прорабатывал другие фазы проблемы. — Я хочу подвергнуть его еще нескольким испытаниям — устроить интервью с политическими обозревателями, может быть, дискуссию на телевидении. Но все в местных масштабах. Мы не должны выставлять его перед всем штатом, не определив точно, что у нас срабатывает, а что — нет. Это требует проведения трекинга.
— Трекинга?
— Вы называете это рейтинговым исследованием. Мы называем это трекингом. Как реагируют люди, о чем они думают, беспокоятся? А главное — что их возмущает? Все это меняется от недели к неделе, поэтому требует постоянного трекинга.
— Который, — перебил его Доктор, — требует постоянных расходов.
— Совершенно верно.
— Не волнуйтесь о деньгах. Скажите мне две вещи. Первое — его могут принять в качестве республиканца?
— Несомненно. Люди, которым он нравится, имеют центристские или правые взгляды. Вы это видели.
Крейг указал на листки, лежавшие на столе перед Доктором.
— Они боятся социализма.
— Это меня удивило, — сказал Доктор. — Я читал ту речь, там ничего не говорилось о социализме.
— Да. Но там было одно слово. Я называю его вентилем. Если есть резервуар злости, неприятия, предубеждения, вызванных каким-то конкретным моментом, слово-вентиль открывает его. В нашем случае таким словом было «социологический». Они отреагировали на него. Дали ему свою интерпретацию. Решили, что Джефферсон против социализма, потому что хотели видеть его противником социализма. Поверьте мне, он может быть республиканцем и получить голоса части разочарованных демократов.
Доктор удовлетворенно кивнул.
— Вы обеспечите финансирование? — спросил Крейг.
— Да.
Когда Крейг вышел из комнаты, Доктор впервые в своей жизни почувствовал, что он встретил человека еще более циничного, чем он сам. Даже самый практичный из всех знакомых Доктора человек — Кошачий Глаз Бастионе — не был столь циничным, как Крейг. Уолтер Крейг выполнит свою работу. Доктор не сомневался в этом.
