— Нет. Он был здесь? — спросил Дейл, изучая цифры.
— Я имею в виду его колонку, — пояснил Доктор.
— Что он заявил на этот раз? — не скрывая своей злости, спросил Ронни.
— То же самое, что и в прошлый. И в позапрошлый.
— Когда-нибудь этому негодяю навсегда заткнут рот! — сердито ответил Ронни. — Возможно, я обращусь к адвокату.
— Это не лучшее решение, — заметил Доктор.
— Есть и другие способы, — сказал Дейл. — Он нажил себе немало врагов среди мафиози!
— И много друзей. Кое-кто из них живет в Чикаго, — предостерег Дейла Доктор.
— Я ждал, когда вы заговорите об этом! — произнес Дейл, повернувшись так стремительно, что бумаги упали на пол.
Наклонившись, чтобы поднять их, Коун сказал:
— Я упомянул о Уинчелле, чтобы подчеркнуть, что сейчас есть еще одна причина для организации турне. Тебе стоит уехать отсюда на некоторое время. Ты знаешь, я считаю, что у артиста есть только одно обязательство перед публикой — обеспечить хорошее шоу. Его личная жизнь никого не касается.
— Вы говорите искренне? Или вы настаиваете на этом турне, — Ронни выхватил бумаги из рук Доктора, — потому что вас соблазняют комиссионные?
Внезапно баланс сил между мужчинами нарушился. Впервые за все время их знакомства Дейл стал агрессором, а Коун — жертвой.
— Ирвин, малыш… — Дейл сымитировал голос Доктора, — знаете, что я думаю? Этот клуб принадлежит мне. Большая его часть. И я плачу вам комиссионные. За то, что вы даете мне работу в моем клубе. Забавно, правда? Что касается радио — как долго я буду платить вам за то, что вы продали однажды? Вы знаете, какую сумму вы получили от меня за последние полтора года в качестве комиссионных только от радиотрансляций? Тридцать тысяч долларов. Я узнал это от моего бухгалтера. За работу, отнявшую у вас всего один день! Вы заключили один контракт! Почему я должен продолжать платить вам?
— Во-первых, потому, что мы подписали договор. Мне принадлежит доля от прибыли, которую приносит клуб, и десять процентов от всех твоих гонораров.
Дейл ничего не ответил. Он стоял и улыбался, раздражая этим Коуна.
— Я вытащил тебя из «Лейк Шор Рум», где ты получал четыреста долларов в неделю, и сделал общенациональной знаменитостью!
— И поэтому вы рассчитываете владеть мною до конца моей жизни? — спросил Дейл. — Владеть мною, управлять моей личной жизнью, посылать меня в турне вопреки моей воле!
— Не владеть… представлять твои интересы. Например, когда твой контракт на радио потребует возобновления в следующем месяце…
— Он уже продлен, — сказал Дейл.
— Кем? — удивился маленький человек.
— Моим адвокатом.
— Но мы подписали соглашение… — напомнил Доктор.
— Я его аннулировал, малыш Ирвин.
— На каком основании? — спросил Коун.
— На том, какое сочли достаточным мои юристы, — заявил Дейл. — Отныне я работаю через моего поверенного и бухгалтера. Еду в турне, если хочу. А сейчас я не хочу ехать в турне! Мне нравится оставаться в Нью-Йорке. Я выступаю на радио и в клубе — зачем мне турне? Или агент? Или психоаналитик? Или мамочка! Если я хочу трахать каждую ночь новую крошку, это мое дело! Это не касается ни Уинчелла, ни вас. Во всяком случае, отныне. Мой адвокат позвонит вам и выкупит вашу долю клубной прибыли.
— Выкупит? Я пойду в суд. Я добьюсь судебного запрета. Не дам тебе работать нигде до истечения срока нашего контракта! — пригрозил Доктор.
— Мой адвокат сказал, что вы не совершите такой глупости, — резко ответил Дейл. — Вам ни к чему репутация человека, дурно обходящегося с талантами. Вы не захотите испортить отношения с рекламным агентством и моим спонсором. Они еще пригодятся вам в будущем. По мнению моего юриста, вы подумаете и поймете, что вам разумнее всего забрать свои вещи и отправиться домой.
— Мы еще посмотрим! — предупредил Доктор и навсегда покинул клуб.
Он отправился на запад, в сторону Центрального парка. В его душе бушевала такая ярость, что он не мог находиться в офисе.
Да, он может добиться судебного запрета! Но Дейл сказал правду. Он, Коун, восстановит против себя агентство и спонсора. Возможно, получение судебного запрета — не самый мудрый ход.
Он мог предать огласке связи Дейла с девочками-подростками. Но как он объяснит свое долгое молчание?
