Союз плуга и трезуба - страница 116
14 октября, по новому стилю, наступление белых достигло пика. В этот день Корниловская дивизия захватила город Орел. Американская газета «Нью-Йорк Таймс» написала: «Крушение большевизма — дело ближайших дней». Русские газеты, сочувствовавшие белогвардейцам, запестрели призывами: «Орел — орлам!» Даже командующий Добровольческой армией генерал Май-Маевский полагал, что возьмет Москву к декабрю.
Несмотря на успех наступления, большевики не были окончательно сломлены. В распоряжении Реввоенсовета оставались силы, которые можно было перебросить с других направлений. На Западном фронте было заключено перемирие с поляками и петлюровцами, боявшимися, что белые восстановят дореволюционную империю. На юг срочно перебрасывалась дивизия красных Латышских стрелков и бригада Червонного казачества — национальная часть, сражавшаяся за социалистическую Украину в союзе с красной Россией.
Из них создали ударную группу, которая должна была подрезать левый фланг наступающих белых в районе городка Кромы. Латыши считались одной из лучших частей Красной армии. Теперь, когда в Латвии любят говорить о советской оккупации 1940-го, им бы следовало вспомнить, что советская власть никогда бы не победила в России без героической помощи горячих латышских парней. Именно латыши спасли кровавый режим Ленина-Троцкого. Ирония истории заключается в том, что «доброе» дело никогда не остается безнаказанным. Кто же мог предположить, что установленная латышским штыком тоталитарная власть вернется в Латвию уже на русских штыках? И чего, спрашивается, искали латыши в России под Курском? Ловили бы себе шпроты на Рижском взморье и горя не знали!
15 октября Ударная группа красных заняла Кромы. Над белыми нависла угроза обхода с тыла. К сожалению, их командование слишком поздно оценило эту опасность. Вместо того, чтобы одним махом отрезать латышскую голову красной гидры, кинув на нее, как минимум дивизию, ограничились ударом одного 2-го Корниловского полка. Но и он дрался отменно. По свидетельству советской «Истории латышских стрелков», «Латышская дивизия в Орловско-Кромских сражениях потеряла более 50 % командного и до 40 % рядового состава… Бригада червонных казаков потеряла около 33 % конников и отдельная бригада П. А. Павлова — до 30 % бойцов». Эти цифры показывают, каков был накал сражения — 2-й Корниловский полк, в котором служили в основном уроженцы Украины, дрался отлично. Но и его силы были на исходе.
Противоречивость гражданской войны, которая не укладывается ни в старые советские, ни в новые националистические схемы, доказывают факты, буквально взрывающие идеологизированные «теории». К примеру, 2-й полк Корниловской дивизии Вооруженных сил юга России был сформирован из (сложно представить!) пленных махновцев. Как же так, корниловцы — «контрреволюционное офицерье», элита белой армии, названная по ее первому командующему генералу Корнилову, и какие-то махновцы? А вот, поди ж ты! Против фактов не попрешь!
«После успехов на фронте, — вспоминал офицер-корниловец Михаил Левитов, — большое количество пленных махновцев и красноармейцев направляются на формирование полка. Капитан Пашкевич не сторонится офицеров, перешедших к нам от красных, и усиленно собирает их… Полтора месяца усиленной работы — и Ростов-на-Дону с изумлением отмечает появление вновь созданного полка, которому волей главнокомандующего суждено было стать 2-м Корниловским Ударным полком».
Обратите внимание: пленных из разных мест белые не расстреливают, а транспортируют в Ростов, где из них же формируют новую часть. «Полк сразу был поставлен на должную высоту, — продолжает Левитов, — старые корниловцы постоянно вели беседы с солдатами о России, о ее былом величии и теперешнем унижении, о целях и смысле борьбы, начатой генералом Корниловым. Махновцы вели себя примерно. Не было случая, чтобы кто-либо продал выданную пару белья или другую принадлежность обмундирования, они были всегда трезвы, исполнительны и добросовестно несли службу. По вечерам они собирались и пели песни».
