Снова пыхнул трубкой.
— Сейчас мне кажется, что эти двое могли бы выполнять вышеупомянутые функции контрразведки. Сам Колесников, человек сугубо честный и чистоплотный, будет нетерпим ко всякому предательству. Мадам, как мне представляется, существо более сложноорганизованное… женщина, одним словом… но я пока не уяснил, кто в этом дуэте поет первым голосом.
Он сел на место и выбил трубку в пепельницу.
— Конечно, это дальний прицел. Во-первых, они ещё весьма далеки от наших дел и… э-э… нашего мировоззрения. Во-вторых, я не уверен, сможем ли мы в нужной степени их к этим воззрениям приблизить, а следовательно, сможем ли доверять им дела. И пришла мне в голову вот какая мысль: давайте-ка устроим небольшое суаре по случаю, скажем, Рождества Христова. Нынче у нас четвертое, Рождество — седьмого, и мы, и они сумеем подготовиться. Рождество, а заодно — пусть несколько запоздалые, но поминки по успешно почившему Алану Александровичу.
Дубов отложил трубку и переплел пальцы. Голос его отвердел:
— Ваша задача, господа, — присмотреться к ним самым тщательным образом в частной, так сказать, непринужденной обстановке. Познакомиться, поговорить, установить личный контакт, чтобы в дальнейшем встречаться на деловом уровне и продолжать изучение. Постараемся показать им, что они не подневольные холопы, а ценные и ценимые сотрудники. Короче, обаять, понятно? Обязательно пригласим Алексея Глебовича, у него с ними уже сложились достаточно доверительные рабочие отношения. Заодно пусть видит, что его статус в фирме повысился… Займитесь, пожалуйста, Сан Саныч. А об остальном, коллеги, — давайте в рабочем порядке.
* * *
Дюваль с Зиневским остановились, прикуривая, во дворе, не доходя до машин.
— Так вы их видели, Саша, этих Колесниковых?
Дюваль кивнул.
— И что из себя представляет мадам внешне?
— Сорок четвертый размер, первый рост, рыжевата, не без привлекательности. Выглядит несколько моложе своих тридцати пяти.
Зиневский представил себе светловолосую и крупную Ингу Харитоновну, которая к возрасту, когда «баба ягодка опять», заметно попышнела.
— Саша, вам не кажется, что у мэтра очередной вираж?
— Об каком «кажется» может идти речь, Адамчик? — отозвался Дюваль с подчеркнутым одесским акцентом.
— Саша, а вам не кажется, что кому-то придется заняться добрым настроением мэтрессы?
— Придется, — ответил со вздохом директор-распорядитель. Распоряжусь.
Глава 5
Куда деваться бедным женщинам?
Да, бабульки, задали задачку! Фигуристая телка, значит, появилась у нашего Гарика… Нашего с Кариной. Интересное кино получается. Позавчера он ко мне приезжал, а вчера, значит, хоть Карина и свободная была, решил ещё с кем-то поразвлечься. А может, и раньше решил, не вчера. Надо бы разузнать как-то… Да только как разузнаешь?
Я ломала голову всю дорогу, до самого дома. Но ни до чего толком не додумалась. Видно, без Ринки мне это дело не разгрызть. Может, она что-то такое знает. А хоть и не знает, одна голова хорошо, а две лучше.
В общем, приехала домой и сразу позвонила на работу. Сегодня у моей партнерши как раз сутки, сообщения у крутых для крутых принимает. Вот я её и развлеку немного, сделаю нечаянную радость.
— «Чураев-бипер»! Добрый день!
— Привет, красавица!
— А, это ты, привет! Случилось что?
Как все нормальные люди, в нерабочее время мы стараемся не звонить на службу. А тем более оператору — не полагается.
— Ринка, ты отвечай, как клиенту.
— Слушаю вас.
— Так вот, по абсолютно достоверным данным у нашего Гарика кто-то появился. Баба, я имею в виду.
— Сообщение принимаю. — У неё даже голос сел.
— Во-во, принимай. Судя по описанию, не жена. И вообще не знакомая… опять же, по описанию. Хотя, может, из прежних какая всплыла. Короче, он с ней в «Комфорт» заходил.
И тут Каринка неслужебно присвистнула. Есть у неё манера — так удивление выражать.
— Ты не свисти, а то денежки высвистишь. Вместе с Гариком.
Понятно, почему она так отреагировала. В «Комфорт» с первой попавшейся не ходят. Я, к примеру, этой чести только через год удостоилась. За выслугу лет. Или, больше похоже, дошла до нужного эстетического состояния. То есть приобрела приемлемый для такого места вид. Выходит, и эта фигуристая своим видом тянет на клуб. Достойна, значит.
